Вика рассмеялась. Хорошо, что ей подвернулся такой располагающий собеседник. Иначе бы она провела остаток дня, без конца представляя, чем обернется завтрашний день.
Они шли по парку, то и дело огибая выскакивавших на дорожку наглых толстых белок. Они не рассчитывали на угощение, а требовали его.
– Даже если бы у меня был орех, я бы им не поделилась, – призналась Вика.
Алексей с интересом покосился на нее:
– Почему? Ты не любишь животных? Или просто жадная?
– У меня рука не поднимется кормить и без того откормленную, довольную жизнью канадскую белку, когда русские – тощие, облезлые и несчастные.
Алексей рассмеялся, а Волина добавила:
– Вот кого бы я с удовольствием покормила – это енота. Но енотов в Канаде нет.
– Ты издеваешься, да? – протянул парень, не понимая, шутит его спутница или говорит всерьез. – Ты ведь в курсе, что Канада и еноты это практически синонимы?
Волина недоверчиво пожала плечами:
– Я раньше тоже так считала. И последние несколько дней усиленно разыскивала енотов. Облазила все кусты, даже у мусорных баков караулила – и ни одного не встретила. Полагаю, что у канадцев заговор против всего мира: они лгут, что у них водятся еноты, чтобы привлечь туристов. Ведь еноты такие милые и забавные. Каждый хотел бы посмотреть на них. А на самом деле никаких енотов тут нет.
Алексей резко остановился и согнулся пополам, упершись руками в колени.
– Что с тобой? – забеспокоилась Вика. – Тебе плохо?
Парень с трудом заставил себя разогнуться. Он беззвучно трясся от смеха.
Они погуляли еще немного, перекусили в ресторанчике, обсудили десятки малозначительных тем, единодушие в которых сближает незнакомцев. Андрей довез Вику до дома, заглушил двигатель и потянулся для поцелуя.
Целовался Алексей несмело, но чувственно. На какую-то секунду у Вики промелькнула мысль предложить ему подняться в квартиру, но разум эту идею отмел. Если секс окажется восхитительным, то, вернувшись в Москву, Вика будет страдать от невозможности повторения. К чему такой риск?
Она мягко отстранилась и ласково провела рукой по его щеке:
– Спасибо за компанию, Леша. Приятно было познакомиться, – и, не давая ему возможности опомниться или попросить номер телефона, поспешно выскочила из салона.
Перед сном она долго стояла на балконе, созерцая искристое полотно ночного города и невольно вспоминая недавнюю прогулку под дождем. При других обстоятельствах у них с Алексеем могло бы что-нибудь получиться. Сестра на ее месте вцепилась бы в парня мертвой хваткой и вытрясла бы из него предложение руки и сердца. В отличие от Риты, Вика на первое место ставила творческую самореализацию. Затем шли материальное благополучие, секс, здоровье, красота. Мифический муж ковылял где-то к концу первой десятки приоритетов. Заставить себя не фантазировать о новом знакомом было несложно. Мало ли хороших парней еще встретится на ее пути! В более удачное время. В более удачном месте. А белозубая улыбка и ямочки на щеках достанутся кому-то другому…
На следующий день Вика встала рано. В 9.30 утра с автовокзала на Bay Street отправлялся автобус к Ниагара-Фолс. Наспех позавтракала йогуртом и сладкой булочкой, бросила в сумку кофту и побежала к метро, благо ближайшая станция – Шеппард-Янг – находилась в пяти минутах ходьбы. На автовокзал приехала за десять минут до отправления автобуса. Билет купила заранее онлайн, так что в очереди в кассу стоять не пришлось. Заняла свое кресло и повернулась к окну, предвкушая приятную двухчасовую поездку и еще более приятный пункт назначения.
Какое-то время ее занимали мысли о вчерашнем знакомом, но к концу поездки исчезли. Приближался момент истины, и он был важнее всего остального.
Вика знала, что Ниагарский водопад – разрекламированная туристическая Мекка, призванная выкачивать деньги из любопытных путешественников. Знала, но все равно удивилась, увидев вместо дикой природы комплексы фешенебельных гостиниц и казино и огромное количество стоявших в пробке автомобилей.
Она спускалась вниз по улице, ведущей к смотровой площадке, и не могла избавиться от нехорошего чувства. Необъяснимый страх появился едва она покинула автобус, – и с каждым шагом усиливался. И так неуместна была тревога в этом райском, адаптированном для туристов уголке. Улочки утопали в цветах, пышная растительность дарила тень, фасады домов, сохранившие исторический облик, создавали иллюзию ожившего прошлого.
Впереди показалась туманная дымка. Все явственнее звучал рокот клокочущей воды. Вика обогнула изгородь кустарника и увидела Ниагарский водопад. А точнее, три водопада, объединенные в одно чудо природы.
Синтезатор и электрогитару с усилителем и колонкой принесли спустя две минуты после озвученного Ильей требования. Похитители предполагали, что он согласится сотрудничать, и заранее подготовились.
Крестовский посмотрел на синтезатор. Последняя действительно хорошая модель фирмы «Roland». Простой, удобный, легкий, с благородным звучанием. Отличный выбор. Гитара – бесподобное «безладовое чудо» «Gibson Les Paul». Облегченный корпус из сплошного куска красного дерева, кленовая накладка ручной работы, позолоченная фурнитура. Кто-то там, за дверью, знал толк в хороших инструментах.
Илья отыскал розетку и подключил аппаратуру. Повесил гитару на шею, провел по струнам. Глухое дребезжание резануло уши. Бегло подкрутил колки, настраивая инструмент. Привычно пробежался по грифу, разминая пальцы. Взял первый несмелый аккорд. Затем второй. И вдруг сорвался на бешеное, виртуозное соло.
Как же он соскучился по этому кайфу!
Звук многократно отразился от стен и заполнил все пространство комнаты. Воздух задрожал от вибрирующей, осязаемой энергии. Крестовский на мгновенье оглох и еще отчаянней рванул струны. Исчезли стены и неопределенность. Даже мыслей не осталось. Лишь звук – мощный, тяжелый, налитый яростью.
Илья стал наигрывать «Мракобесие» – песню с их второго альбома. Вообще-то изначально она называлась иначе. Но когда Крестовский впервые исполнил ее на репетиции, Мэт тут же подхватил ритм и разошелся не на шутку – едва тарелку не разбил. А потом заявил, что это полное мракобесие, а не песня. Так и привязалось. Без басов и барабанов мелодия звучала совсем иначе – не агрессивно, почти лирично. Оборванный аккорд жалобно взвизгнул. Илья замер, раздумывая, и начал играть другую мелодию.
Исполнял песню за песней, не доигрывая до конца. Перебирал весь репертуар «Waterfall», надеясь войти в нужное состояние – когда появляется зуд на кончиках пальцев, а в голове нарастает невнятный гул. В такие моменты неважно, что ты играешь. Мелодия рождается сама, выкристаллизовываясь из хаоса звуков. Сперва рубленые, несвязные ноты объединяются в стройные фрагменты, а те в свою очередь выливаются в сырую, но уже внятную схему будущей песни.
На несколько недолгих секунд Крестовскому почудилось, что его охватывает давно забытое творческое возбуждение. Он почти приготовился к тому, что пальцы заживут собственной жизнью, создавая уникальную мелодию. Он взял первый аккорд. И с ужасающей ясностью понял, что не слышит продолжения. В памяти всплывали тысячи чужих мелодий и десятки собственных, уже написанных. И среди всей этой мешанины не было ни одной новой.