— Так я и знал, — возмутился он, — нет бензина….
— Придется купить, — мрачно отвечал бухгалтер.
— Ага. А где? — ворчал шофер. — Деревня еще далеко. Теперь мы на мели. Я вас предупреждал.
— Ну-ну, — бормотал Михелуп, — что-нибудь придумаем…
Он сошел на землю и вместе с Гарри Похом стал толкать мотоцикл. Солнце жгло им шеи. Бабушка как ни в чем не бывало сидела в коляске и спокойно смотрела, как надрываются мужчины. Она прикрыла лицо зонтиком и кокетливо обмахивалась веером. Не говоря ни слова и громко сопя, мужчины толкали мотоцикл в гору.
Неожиданно из лесной чащи вынырнула смуглая женщина с дико растрепанными волосами. И направилась прямо к Михелупу. Схватив его за руку, она объявила, что будет гадать. Бухгалтер хотел резко ее оттолкнуть, но тут заметил, что неподалеку расположились табором цыгане. Над костром висела пустая консервная жестянка, усатый мужчина готовил обед. Рядом крикливо препиралось несколько чумазых детишек. Неподалеку сидел ребенок и пытался играть на скрипке с двумя струнами. Тощий коняга обкусывал лесную траву.
Михелуп испугался, раскрыл ладонь. Цыганка впилась взглядом в линии руки и напевным голосом предрекла бухгалтеру, что он должен получить по почте приятное известие. Она охарактеризовала Михелупа как человека с твердым характером, он на верном пути к успеху. Ему предстоит получить в приданое или в наследство большие деньги. Его ждет счастье в любви, но он должен опасаться высокой русоволосой женщины, жаждущей его погибели.
Цыганка взяла за гаданье крону, но уходить не собиралась. Цыганята окружили мотоцикл и стали клянчить табачку. Усатый мужчина поднялся, скорчил угрожающую мину. Другой мужчина, с латунным гвоздем в ухе шагнул вперед. Бухгалтер пал духом, да и учащемуся стало не по себе. Смеркалось. И как ни странно, не видно было ни единого автомобиля, хотя только что ими было забито все шоссе. Михелуп уже представлял себя догола раздетым и до последней монетки обобранным.
Вдруг бабушка рассердилась. Резко двигая черными бровями, она замахала зонтиком. Цыгане остановились, выжидая. Старуха подняла крик:
— Прочь, прочь отсюда! Не желаю вас видеть! Вы грязные и отвратительные! Я позову полицейского, он отведет вас в участок!
Цыгане отступили. Бабушка вылезла из коляски и пошла в наступление. Испугавшись страшной старухи, цыгане пустились наутек и скрылись в лесной чаще. Михелуп глубоко вздохнул, а вслед за ним и учащийся Гарри Пох.
46
Двое мужчин молча толкали мотоцикл по шоссе. Тьма густела. Зигзагами разрезали небо летучие мыши. Луга звенели монотонной песней кузнечиков, точно тысячи рук заводили тысячи карманных часиков. Вот ночная птица неслышно перелетела через шоссе. Вдали прозвучал гудок паровоза, послышалось его натужное сопенье.
Так-так-так… затарахтел где-то мотор. Минутами ветерок доносил приглушенный рокот, так-так-так слышалось все явственней. На горизонте вспыхнуло ослепительное сиянье, и подлетел маленький автомобиль. Синеватый свет озарил двух мужчин, толкавших мотоцикл, и старую даму, которая неподвижно, как статуя, сидела по кружевным зонтиком в привесной коляске. Развязное так-так-так смолкло. Автомобиль остановился. Господин за рулем, высунувшись из окошка, всмотрелся и вдруг воскликнул:
— Ха, пан Михелуп! Что случилось, пан Михелуп? Что происходит, пан Михелуп?
Бухгалтер поднял голову: злость сотрясла все его тело, когда он узнал Турля. Он даже не заметил, что машина, которой тот управлял, уже отнюдь не щегольской кабриолет в форме черепахи, а маленькая развалюха, пролетарий среди автомобилей, и единственное, чем она могла обратить на себя внимание, — это яркий свет фар да шум, помогающий ей скрыть низкое происхождение.
Турль захлопнул дверцу и подошел к мотоциклу. Сунув руки в карманы, он окинул машину испытующим оком.
— Что такое, пан Михелуп? Что происходит, пан Михелуп? — вновь посыпалось с его плотоядных, мясистых губ.
Раздраженный бухгалтер собирался ответить резким замечанием, но учащийся опередил его:
— Видите ли, пан, у нас кончился бензин. Не можете ли вы помочь?
— Пожалуйста, с удовольствием, с удовольствием! — воскликнул Турль и, отбежав к своей машине, вскоре вернулся с канистрой; учащийся отвинтил пробку — автомобилист наполнил бак. Гарри Пох нажал на педаль, но машина фырчала впустую. Он нажимал еще и еще — с тем же результатом.
— Пустите-ка, — приказал Турль, — я посмотрю, что тут не в порядке. Я разбираюсь в любой машине.
Он сел в седло, нажал на педаль, — мотор бездействовал.
— Ничего не понимаю… — проворчал Турль. Зажег карманный фонарик, и оба молодых человека, склонив головы, стали испытующе дотрагиваться до разных блестящих деталей. Бухгалтер беспомощно наблюдал.
— У вас в бензине какие-то хлопья, — задумчиво произнес Турль. — Явно какой-то дефект… Тут ничего не увидишь. Надо бы машину разобрать…
— Что мы будем делать? — сокрушался Михелуп.
— Придется подремонтировать, ясно как день, — с профессиональной рассудительностью заметил Турль.
— Где мы сейчас найдем мастерскую? Скоро ночь. Треклятая работенка! — сердился учащийся, сдвинув шапку на затылок.
— До ближайшей деревни добрых восемь-десять километров, — неуверенно произнес Турль, — вам и за два часа не добраться. Где там! — Он задумался, потом добавил: — Ничего не поделаешь, придется прицепить вас за трос и подвезти туда.
С помощью учащегося он достал трос, привязал мотоцикл к автомобилю. Бухгалтера залила волна благодарности. Он растроганно произнес:
— Пан Ган, должен сказать, прежде я сердился на вас, потому что вы на меня покрикивали, как на мальчишку. Но теперь я понимаю, вы порядочный человек. Уж и не знаю, как вас отблагодарить…
— Ладно, ладно, — отмахнулся Турль, — мы, спортсмены, должны друг другу помогать. Хорошенькое было бы дело, если бы я бросил коллегу в беде. Когда-нибудь вы поможете мне…
Он сел в автомобиль и включил мотор. Трос натянулся. Мотоцикл пришел в движение.
В деревне их окружила толпа мальчишек, несколько собак усердным лаем тоже выразили явный интерес к их появлению. К любопытным детишкам в надежде на заработок присоединился какой-то подросток.
Турль смотал трос и попрощался с Михелупом.
— Как вы живете, пан Ган? — спросил бухгалтер.
— Что тут скажешь, пан Михелуп, как нынче можно жить? — защебетал тот. — Один день так, другой — этак. Кое-как перебиваюсь. Не могу пожаловаться. Раз лучше не получается… Знаете, — добавил он оживленно, — цитронки у меня уже нет. Отъездил на ней сто пятьдесят тысяч, а потом загнал. Теперь вот приобрел бейбинку [37] и вполне доволен. Уже набегала тридцать тысяч, и при этом как новенькая. Вот только подъемы берет неважнецки. Как-никак не тот колер.