Book.

«Кто это мог быть? – спросил главарь банды. – Ведь один самурай с одним-единственным рото не мог отлупить весь наш отряд, состоящий из тридцати человек. Тех малодушных монахов в расчет не берем. Эти бодзу Сэйриндзи известны своими галантными битвами, но то ведь с женщинами». – «Совсем не так! – усмехнулся кто-то еще. – В соответствии с бодзу разрешаются только лишь пажи». – «А пол человека под одеждой не увидишь, – послышалось от третьего разбойника. – Расспроси местных земледельцев, что рассказывают их дочери». Четвертый мрачно проговорил: «Не надо возводить клевету на праведников. Для них удовлетворение желания особой проблемы не составляет. Многим из них готова отдаться любая женщина». Всех такое наблюдение развеселило. В разговор снова вступил первый разбойник: «Грустно, что такие богатые и ленивые ребята не вносят свой вклад в благое дело. Представители Нанто (сторонники Южного двора) все еще могут пренебречь предательством принца Асикаги. Этот фокусник не сдержал своего слова. На его августейшее положение никто не обратит внимания. Давайте организуем второе нападение. Разве наш вожак стушевался, получив несколько синяков?» – «Нет! – ответил вожак разбойников. – Напоминаю вам, что ваш Хираока в былые времена служил в вотчине Огури, управлял им под именем Канаи и происходил из клана Тайры Сигэмори. Теперь мой дом находится у Сукэсигэ в опале. Говорят, молодой господин смог скрыться во время сражения при Яхаги. Сомневаться не приходится, что это как раз правитель Огури Кодзиро Сукэсигэ. Что же касается того рото, то он не Икэно Сёдзи и не кто-то из клана Казама. Те все-таки крупные мужчины, как Танабэ и Катаока. Можно предположить, что нам встретился Мито-но Котаро, ведь он высоким ростом не отличается. Того сёгуна можно, безусловно, назвать Сукэсигэ-доно. Нападать на него никак нельзя». Такое решение вожака самые потрепанные разбойники встретили единодушным одобрением. И в этом можно увидеть определенную роль самого Сукэсигэ. Переоценить его доблесть было трудно.

С грохотом распахнулись двери алтаря. Из него наружу вышел Косиро. При его появлении разбойники в ужасе повскакали с мест, чтобы броситься наутек, но от навалившегося на них страха не могли даже пошевелиться. Разве крупной, почти двухметровой фигурой, увенчанной рыжими волосами головой, изборожденным морщинами лицом он не походил на самого бога в гневе?! Разбойники распростерлись в приветствии у подножия алтаря. «Ничего не бойтесь! – промолвил Косиро. – Ваши добрые высказывания по поводу дома Огури услышал Мито-но Косиро Тамэхира. Соизвольте принять благодарность. Только вот, по правде говоря, не дело, пользуясь войной, грабить монастыри и путников.

Поговорка гласит: «Не пей ворованную воду, чтобы утолить жажду». Между тем давайте мы все вместе вернемся в Сэйриндзи. Можно будет провести удачное собрание с участием моего господина, причем более плодотворную, чем предыдущая встреча». Он осмотрел потрепанную банду и ощутил удовлетворение от произведенного на разбойников впечатления. Потом повернулся к алтарю: «Прошу вашу светлость выйти наружу. Эти люди называют себя друзьями дома Огури… Ее светлость Тэрутэ-химэ», – представил он свою госпожу. Все разбойники простерлись перед ней в выражении почтения. «Прошу принять искреннее раскаяние за вторжение в личную жизнь его светлости, – произнес вожак, прижимая лицо к рукам. – Перед вами Кидзукури Хёсукэ Такатомо. Сочту за честь сопровождать вас до Сэйриндзи, чтобы попросить прощения у Огури-доно». Косиро ликовал. Он хорошо знал своих людей. Этот Кидзукури состоял кэраи ветви Юки, отвечавшего за благополучие Южного двора. Когда этот дом вымер, он назвал себя кэраи Удзитомо, но на самом деле относился к ронинам. Со своей преданностью прежнему хозяину он проявлял абсолютную непримиримость. Сначала он появился в Этиго, где укрепился на вулкане Мёкодзан, обложил данью местных жителей и всех их запугал. Позже сделал то же самое в Конгодзане на территории Танго. Таким образом, его стали называть Конгосан Онияся. Теперь он злодействовал в Синано, где беспристрастно собирал дань для своих политических целей, живя разгульно и в свое удовольствие за чужой счет. Он отдал распоряжения своим последователям: «Пусть те, кто набрался наглости напасть на его светлость и удостоился благословения из его рук, поддержит ее светлость. Остальные понесут личные вещи. Вперед на Сэйриндзи!» Он присоединился к тем, кто назвался благословенными. В сооруженном наспех паланкине Тэрутэ понесли вниз с горы. У Косиро состоялся откровенный разговор с Ониясей.

Встреча с Ониясей

Монахи в Сэйриндзи все еще были заняты лечением разбитых голов. Сукэсигэ и Мито-но Котаро стояли на веранде хондо (главного монастыря) и наблюдали приближение факелов. Опять эти разбойники! Ну, это уже слишком! На этот раз они должны отведать остроту алебард! К воротам монастыря подошли двое буси. По склону поднялась группа людей. Они несли открытый паланкин с сидящей на нем женщиной. «Тэрутэ! Косиро! Опять хотят потребовать выкуп?» Такие мысли пронеслись в голове у Сукэсигэ. Косиро выступил вперед, чтобы выразить почтение. Согласно должному ритуалу он представил Ониясю. Тот простерся и попросил великодушного прощения за свое нападение, объяснив его причину. «Наруходо! – сказал Сукэсигэ. – В вашем намерении можно усмотреть стремление к справедливости. Понятно, что это дело можно согласовать со жрецами. Они будут рады жить в добром согласии с такими соседями, не беспокоясь по поводу всевозможных неприятностей. Но что же делать с Тэрутэ-доно? Женщины в монастырях не живут». В разговор вступил Онияся: «Предлагаю перевезти ее в горную крепость. Там она будет находиться в безопасности и пользоваться необходимыми удобствами. Мой отряд поступает в полное распоряжение вашей светлости прямо сейчас, и мы согласны на любое знамя, под которым дом Огури собирается мстить за злодеяния со стороны Иссики». Сукэсигэ подумал: «Неплохие мысли для ронина; и унизительное положение для мятежного сёгуна». «По этому поводу следует еще подумать, – ответил он. – Соизвольте вернуться на гору Кумабусэ-яма. Ждите ответа, он будет касаться еще и жрецов. Положение нашего дома требует быстрой реакции». С глубоким поклоном разбойники попрощались со своим господином и ретировались. Когда они скрылись, здоровые обрадовались, а раненые поняли, что пострадали не напрасно. Сукэсигэ с Тэрутэ и своим рото вошли внутрь монастыря посовещаться. В Сэйриндзи не предусматривалось зала для женщин, совершающих паломничество. Решение пришло очень быстро. Жить с Тэрутэ в монастыре представлялось делом непристойным, а отправляться в горную крепость – бестактным. Им следовало бы вернуться в Юки, где совершенно определенно собрались рото, рассеянные в результате сражения при Яхаги. С большим сожалением Сукэсигэ выслушал рассказ о гибели в том бою братьев Асукэ. Слухи, подобранные Косиро по пути в Аохаку, вызвали у него возмущение. Но опровергнуть их не представлялось возможным. «Идти вместе через Суругу и Сагами неразумно, – сказал он. – Мито-но Котаро должен выйти первым и ждать нас в Юки. Сукэсигэ последует за ним. Косиро будет сопровождать Тэрутэ на приморском тракте. Сукэсигэ пойдет в одиночку. Но интервал между нами следует сохранять небольшой, а связь простой. Прошу нигде не задерживаться».