— Но она даже не закричала.
— Он сделал так, что ей и кричать не пришлось. Мы скоро удостоверимся в этом. Все, жди меня.
Она взяла саквояж и вышла из сторожки. Небо посерело, наступало утро, ветра не было, падал мелкий мокрый снег. Два БТРа она увидела издалека — сразу за деревьями на окраине опушки. Они стояли там, где Йохан и обещал их поставить. Больше никакой техники вокруг не наблюдалось, вообще все было тихо, разве что издалека доносились раскаты не утихавшего на канале боя. Значит, «Гогенштауфена» все еще нет. «Это хорошо, — подумала Маренн. — Мы все успели». Йохан сидел на БТРе. Рядом с ним она увидела Крамера и Шлетта.
Йохан обернулся, заметив Маренн, спрыгнул с БТРа, затушил сигарету.
— Я раньше думал, что фрау Ким — как доктор Виланд, только ампутации, наркозы, все такое. Женщина военный хирург, это вообще трудно представить. Но я знал, что в дивизии «Мертвая голова», куда она раньше все время ездила, от нее все в восторге. Когда я лечился после Харькова в госпитале, мне оберштурмбаннфюрер оттуда говорил, что из-за нее один мальчишка, унтершарфюрер, зеленый еще, чуть не застрелился. Он как-то ей пытался выразить симпатию, так она очень с ним холодно — ни-ни. Хорошо, что вовремя пистолет отобрали.
— И что было дальше?
— А дальше выяснилось, что это какой-то дружок ее сына, где-то вместе гуляли, выпивали, приехал парня этого навестить, успокоил, быстро познакомил с мамой, и я так понял, что потом они в ресторан ходили. Так что парень поехал долечиваться счастливый.
— Счастливый, что в ресторан сходил?
— Ну, я не знаю, чем там дело кончилось. Сначала ресторан… Парень-то на взводе от нее был, не думаю, что если она его один раз проигнорировала, так он и остыл сразу же. А ресторан — дело такое, шампанское, музыка…
— Это любопытно.
— Я, честно говоря, не поверил, когда он мне все это сказал. Говорю, она же хирург, они все сухари. А он мне: ты ее не знаешь, она такая… И, правда, я когда поближе с ней познакомился в Арденнах, то понял, что он был прав. Особенно в Аахене, в казино. Рядом с ней не заснешь.
— Рядом с ней даже доктор Виланд — это не то, что мы с тобой о нем думали.
Маренн подошла к машине.
— Ну, как там?
Йохан взял ее саквояж и передал Крамеру на БТР.
— Тяжело, — Маренн вздохнула. — Несчастные люди. Там девушка-санинструктор, пыталась их лечить, как лечат в советских госпиталях. Это произвело на меня впечатление. Ты спрашивал меня про английского лейтенанта? — она понизила голос. — А к каким славянкам ходил штандартенфюрер? — Маренн придержала его за рукав. — Как их звали? Чтоб мне тоже знать на всякий случай. Вот что значит мужчины, — вздохнула она. — Я даже не рассчитываю получить ответ. Надежды на вашу верность нет.
— Верность — наша честь, фрау Ким, — Йохан наклонился, заглядывая ей в лицо. — Ты забыла?
— Но это только не по отношению к женщине, — она расстегнула салоп. — Принеси мне мой мундир и шинель, пожалуйста, — попросила, показав на БТР, — там, в сторожке, все заснули, больше не от кого скрываться, а старик-хозяин против немцев ничего не имеет. Я замучилась в этой народной одежде. До чего же все это непрактично, даже ходить трудно. Шанель верно решила в свое время, что такой одежде место в музее, а не на современной женщине. — Шлетт передал мундир. — Что же касается верности, — продолжила она, застегивая пуговицы на кителе. — Она высока по отношению к фюреру, рейхсфюреру, рейху. Но только не по отношению к нам, женщинам. Я никогда не поверю в любовь мужчины, в том смысле, как в это обычно хочется верить женщинам, с верностью до гроба, — она надела шинель и вдруг закашлялась, опустив голову.
— Почему, фрау Ким? — удивленно спросил Шлетт.
— Потому что мне хорошо известно обратное, — она заставила себя улыбнуться, но получилось не очень, не хватало воздуха. — Женщина на войне знает о войне и о мужчине на войне гораздо больше, чем женщина в глубоком тылу, читая письма.
— Вот как они о нас думают. Даже фрау Ким. Как о самцах и только, — Шлетт присвистнул. — Спроси с нее потом, ждала ли она тебя и хранила ли она тебе верность? А зачем? Ты сам-то кто?
— Ты увидишь, я сумею убедить тебя в обратном, — Йохан убрал с ее лица волосы, выбившиеся из узла. — Ты видела, какая у Иванов медицина? Так вот любовь у их женщин примерно такая же.
Шлетт рассмеялся. Маренн с сомнением покачала головой и вдруг снова закашляла, еще сильнее. Йохан с нежностью взял ее за плечи. Но она не могла остановить кашель несколько минут, даже слезы из глаз покатились.
— Что, опять легкое? — он спросил обеспокоенно.
— Да, устала, большое напряжение. Мне пришлось поставить им всем капельницы, и при перевязке все делать самой, капельницы-то надо кому-то держать, так что Наталья не могла мне помочь. А там два офицера, они тяжеловаты. При перевязке мне самой пришлось их поднимать. Для меня это дело привычное, но, видимо, на ране сказалось.
— Шов не открылся?
— Нет, слава богу. Иначе кашель был бы не таким сухим, хлюпало бы внутри. Что «Гогенштауфен», где они? — она смахнула рукой слезинку, скатившуюся по щеке. — Сколько у нас времени?
— Мы только что связывались с ними, — ответил он. — Появятся минут через десять. Там все готово?
— Да. Можно всех переносить на машины. Только транспортировать придется с капельницами, — добавила она. — Если их снять, всем моим усилиям — грош цена.
— Хорошо, мы это устроим, — он кивнул. — Ты больше никого поднимать, а тем более носить не будешь, — он взял ее за руку, — и фрейляйн Натали тоже.
— Там этот хозяин Золтан, он сказал, что поможет нести.
— Это хорошо. Но времени мало. С тобой пойдет Крамер. Да, Ханс? — Пайпер повернулся к БТРу, помощник кивнул и спрыгнул на землю. — Франц, поможешь? Раз там все спят, то мы можем принять участие спокойно.
— Да, я готов, тем более фрау Ким такого невысокого мнения о нас и нашей верности. Это она заразилась от своей дочки из Красной армии. Той мы сразу не понравились, я заметил.
— Сейчас не время острить, — одернул его Йохан. — «Гогенштауфен» уже близко.
— Я ничего и не говорю. Я согласен, — он тоже спрыгнул вниз.
— А как эта снайпер? — вспомнила Маренн. — С ней все в порядке?
— Да вон она, — Пайпер указал на БТР. — Спит себе спокойно. С ней даже если захочешь, ничего приятного не сделаешь, — он взглянул на нее с иронией. — Такую даму ни один мужчина в одиночку на руки не поднимет, никогда, если только он не штангист-тяжеловес, конечно. Хоть ты сама знаешь, у нас в СС хилых не найдешь.
— Что вы с ней сделали? — вспомнив опасения Натальи, Маренн забеспокоилась.
— Ничего не сделали, не думай, — Йохан положил руку ей на талию. — Никто эту красотку даже пальцем не тронул. Как только она вышла и расположилась за сараем, Франц взял ее за попу — и все.