С утра Василина протопила баню, натаскала из колодца воды. Неудобно было Сергею: он, мужик, в избе сидит, а женщина мужскую работу делает. Но ничего, он выздоровеет – поможет. Он уже увидел, что и двор, и дом нуждаются в мужских руках – крыльцо поправить, забор подремонтировать.
К полудню только Василина зашла в избу.
– Банька готова, сейчас я белье соберу.
Она порылась в сундуке и достала мужнино белье – нижнюю рубашку и кальсоны. Развернула, прикинула на Сергея и прыснула.
– Ты чего?
– Муж-то мой поздоровее тебя был. Смотри, кабы исподнее не потерял.
В комоде она отыскала бритву, помазок, ножницы, и все это отнесла в баню. Вернулась с калошами.
– Обувай.
Сергей сунул ноги в калоши, Василина накинула ему на плечи фуфайку.
– Пошли, я помогу, – она приобняла Сергея за талию. Он старался идти сам, но на пороге споткнулся и упал бы, если бы не ее поддержка. Еле добрел до бани за избой.
Василина усадила его в предбаннике на лавку, сняла телогрейку и начала стричь волосы на голове. Сергей даже удивился – откуда столько волос? Ведь в рейд он шел коротко остриженным.
Василина принесла осколок зеркала, дала кусочек мыла и налила в кружку горячую воду.
– Брейся, а то ты на лешего похож.
Сергея как током ударило. Это же его фронтовое прозвище! Он посмотрел на себя в зеркало и еле узнал. Лицо худое, бледное, борода – как у старика, с проседью, волосы на голове «в кружок», как у казака, и выстрижены неровно.
Сергей вздохнул и стал бриться. Волосы аж трещали под лезвием бритвы. Зато, глядя в зеркало, увидел – после стрижки и бритья он стал похожим на себя.
Из мыльни вышла Василина – совершенно голая. Сергей отвел взгляд, а женщина усмехнулась.
– Ты посмотри, сразу помолодел лет на десять. Пошли мыться.
Сергей зашел в темную мыльню, едва освещавшуюся через маленькое, в две ладони, оконце.
– Ложись.
Сергей послушно улегся на лавку. Василина окатила его из ведра теплой водой, потом окунула мочалку в раствор щелока – настой воды на древесной золе – и принялась тереть.
– Ой, больно! – не выдержал Сергей.
Рана уже подзатянулась тонкой розовой кожицей, но Василина так активно терла мочалкой, как будто бы хотела ее содрать.
– Переворачивайся.
Сергей перевернулся на спину. Василина опять окунула мочалку в щелок и принялась тереть Сергея спереди. Прямо перед его лицом колыхались ее груди.
Сергей был все-таки мужчина молодой, и женщины у
него не было давно. Хоть он и ранен, и слаб. А мужское естество свое взяло. Достоинство внизу стало набухать и увеличиваться.
– О! Вроде и слаб, и тощий, как подросток, – а туда же, – заметила Василина и взялась за него рукой.
Сергей не знал, куда деваться. Но Василина лишь его вымыла. Потом ополоснула Сергея из ведра.
– Пойдем-ка в парную, – она натянула на голову Сергея старую войлочную шляпу с обвисшими полями.
Парная была совсем маленькой. От каменной печки веяло сильным жаром, воздух в парной был раскален, даже губы обжигало.
– Ложись.
Сергей улегся на горячие доски. Василина прошлась над ним, не касаясь тела, веником, разогнала воздух. Потом взяла из деревянной кадки распаренный веник и погладила им спину и ноги Сергею. Потом стала несильно пошлепывать. Запах пошел духовитый, а Василина из кружки плеснула на камни печи хлебного кваса. Теперь Сергея обволакивал пар с хлебным, ржаным запахом.
Хорошо-то как! Сергей в блаженстве закрыл глаза и попытался вспомнить, когда он в последний раз мылся. Не в парной – это было уже и вовсе давно – просто в бане. Выходило, что недели три назад, как не больше. Давно, едва не опаршивел.
Василина отшлепала его веником.
– Вставай, иди в мыльню, остынь. Сам дойдешь?
– Дойду.
Сергей вышел из парной и улегся на лавку в мыльне. Здесь хоть дыхание не перехватывало от горячего воздуха, было просто тепло.
Из парной раздавались шлепки и хлесткие удары веником по телу. Василина охала от удовольствия, видно – любительница парной была.
Она вышла распаренная, раскрасневшаяся, довольная.
– Парная – великая вещь! Меня к ней муж мой приохотил.
– На фронте помыться – уже праздник.
– Я тебя не спрашивала никогда – ты вообще кто?
– Мужчина.
– Это я вижу. Я не про то – ты за кого воюешь?
– Партизан, из бригады Вершигоры.
– Значит, за Советы, – прозвучало это из ее уст как-то неодобрительно.
Пошли в предбанник – обтереться, обсохнуть надо. Бельишко мужнино там уже лежит.
В предбаннике они обтерлись полотенцами. Сергей откровенно поглядывал на Василину. Он сам оделся в чистое исподнее и почувствовал себя человеком.
Сам чистый, белье отстирано и отглажено. Давно он такого блаженства не испытывал.
Сергей обул калоши, накинул телогрейку.
– Пойдем, провожу, болезный. – Василина снова приобняла его, проводила в избу.
После бани Сергей почувствовал себя лучше, вроде сил прибавилось. Он рухнул в кровать и в неге закрыл глаза.
Василина ушла убирать предбанник, а Сергей незаметно для себя уснул.
Проснулся он от толчка. В постель рядом с ним легла Василина, осторожно обняла Сергея.
– Растревожил ты меня сегодня. У меня ведь мужчины давно не было. Да и ты, я заметила, на меня с желанием поглядывал.
– Что же я, совсем калека? – почти обиделся Сергей и потянулся к Василине. Они поцеловались.
– Подожди.
Василина стянула с себя сорочку.
– Я сама – ты еще слаб, – и уселась Сергею на чресла. Произошло то, что рано или поздно должно было произойти между мужчиной и женщиной.
С этого дня они спали вместе. Сергей чувствовал себя на верху блаженства. К черту мысли о войне! Он сейчас как в отпуске по случаю ранения. Ведь положен же! За всю войну, за три его года на фронте он ни дня не отдыхал. А теперь выздоравливал: пил молоко, ел деревенскую пищу и наслаждался женщиной.
За прошедшую после бани неделю он окреп и сам уже выходил во двор.
Однако все хорошее когда-нибудь заканчивается. Отдых Сергея прервался самым неожиданным образом.
Утром он еще нежился в теплой постели. А Василина, как всегда по утрам, ушла доить корову. Вдруг со двора донесся ее истошный визг.
Сергей выхватил из-под подушки пистолет, выщелкнул обойму. Три патрона всего в «вальтере»! Он загнал магазин в рукоять, передернул затвор и бросился к окну.