– Как скажешь, командир.
Я ползком подобрался к опушке леса и укрылся за изгрызенным осколками стволом сосны.
Немцы снова поднялись в атаку. Их встретили редкие винтовочные выстрелы нашей пехоты. Что же «максим» молчит? Или пулеметчик погиб?
Гитлеровцы уже преодолели половину поля. Пора действовать!
Я вернулся в танк:
– Заводи, вперед!
Петр развернулся на месте и повел танк параллельно опушке, ломая деревья. Ну аки слон в посудной лавке! Потом повернул вправо и остановился на опушке.
А вот и немчики. Установили пушку, прикрыли ее ветвями. То-то я не смог ее разглядеть, когда наблюдал с опушки. Наш танк появился в стороне, и потому немецкие артиллеристы суетились вокруг пушки, занося станины и разворачивая пушку в нашу сторону. Не ожидали они от нас такого финта.
– Алексей, два фугасных – беглым!
Я подправил маховичками наводку – выстрел! И почти
следом – второй! Точное попадание в цель и первым снарядом, и вторым!
Видевший результаты стрельбы через смотровой прибор Петр лишь поднял большой палец. Еще бы, в отличие от многих командиров РККА я закончил не краткосрочные курсы, а полноценное училище, и база для обучения была хорошей – мы водили танки, стреляли из пушек и пулеметов, нас натаскивали на учебных полигонах, мы изучали тактику боя и много других военных наук, в том числе и опыт Великой Отечественной войны.
И я был готов защищать свою Родину, применив все свои знания и навыки. Другое дело – Родине в девяностые годы я, как и тысячи других офицеров, оказался не нужен.
Но сегодня не тот случай. Судьба забросила меня в это время – самое, пожалуй, тяжелое для страны, и я готов был стоять на отведенном для меня рубеже до конца. Здесь моя Брестская крепость, мой Сталинград, моя Курская дуга. До Сталинграда можно и не дожить – жизнь танкиста на фронте бывает коротка. Танк выживал два-три боя, танкисту, если везло, удавалось сменить несколько боевых машин.
Но везение на фронте – дело случая. Еще в училище во время разговоров с фронтовиками нам приходилось слышать удивительные истории.
Попал снаряд в блиндаж, где находилось отделение из десяти человек. Всех – в клочья, а на одном даже царапины нет. Или: лежал человек в окопе, переполз к соседу за табачком, а в его окоп тут же мина попала.
Немцы снова пошли в атаку.
– Алексей, к пулемету – огонь!
Из двух пулеметов мы прошлись по немецким целям, не жалея патронов – на целый диск. Неожиданно справа нас поддержал «максим», до того молчавший. Под перекрестным огнем немцы залегли.
– Петр, вперед! Дави гадов!
Танк рванулся вперед. Мы с Алексеем стреляли из пулеметов, Петр давил оставшихся в живых гитлеровцев. От танка не убежишь – ни один пехотинец не сможет бежать со скоростью пятьдесят километров в час.
За четверть часа мы изрыли гусеницами все поле, расстреляли по четыре диска на пулемет. Немецкая атака захлебнулась. Немногие из них, оставшись в живых, добрались до противоположного леса.
– Петр, давай за ними в лес. Там их и додавим.
Мы валили танком деревья, давили убегающих. Хлопнули под гусеницами гранаты – пехотные, не причинившие нам вреда.
Забравшись по просеке поглубже, мы раздавили машину с радиостанцией, походную кухню, пару легких вездеходов. И уже было повернули назад, как выскочили на поляну, на которой стояло несколько брезентовых палаток с красными крестами.
Я толкнул Петра ногой в левое плечо:
– Обходи!
Танк развернулся влево, и я успел заметить в смотровую щель округлившиеся от ужаса и удивления глаза немецких раненых. Но я с ранеными не воюю – я не гитлеровец. Задача воина на войне – вывести противника из строя: ранить, убить, но добивать раненых, которые не представляют угрозы, ниже моего достоинства.
Мы беспрепятственно вернулись на свои позиции. Выбрались из танка, отдышались от порохового дыма, отплевались. Все-таки хорош наш Т-34, но вентиляция в нем плохая. После интенсивной стрельбы дышать просто нечем. И в то же время на июль тысяча девятьсот сорок первого года это – самый быстрый, с толстой броней и отличной пушкой танк. Думаю, будь у нас Т-26 или Б Т, мы бы не отважились на такую вылазку.
К нам подошел старшина в пыльном выцветшем обмундировании:
– Ну вы, танкисты, рисковые ребята! Видел я ваш рейд!
– Никак, не понравилось?
– Какое там! Вы бы и без нашей поддержки, одни бы справились.
– Не, пулеметчик с «максимом» вовремя поддержал, здорово германцев прижали.
– Я тот пулеметчик и есть! Старшина Никифоров из тридцать второго стрелкового полка. В действующей армии еще с финской.
– Молодец, старшина! Кто у вас в пехоте командир?
– Я и есть командир. Старше по званию нет никого. Два лейтенанта у нас было. Одного пулей сразило, второго – при бомбежке. Я чего к вам пришел – патронами небогаты?
– Алексей, отдай старшине полцинка.
Алексей с недовольным видом, кряхтя и страдальчески
глядя на меня, отсыпал старшине в подол гимнастерки пачки с патронами.
Когда старшина ушел, я спросил у Алексея:
– Чего жмешься, одно дело делаем?
– Если тылы отрезаны и немцы сзади, подвоза боеприпасов не будет. Осталось два полных диска и снаряды – в основном бронебойные, фугасных – только два.
Вот те раз!
– Снаряжай, что в цинке осталось, в диски.
А тут еще Петр «обрадовал»:
– Командир, горючки третья часть бака осталась, если ехать по дороге – километров на сто. А если поле месить, как сегодня, на один бой.
Совсем хреново.
Пока Алексей снаряжал диски, я пошел в лес, на место стоянки танка комбрига. Пошарил вокруг – ничего. Пошел в глубь леса. Ведь притаскивали же полевую кухню трактором, может, хоть бочка с соляркой найдется?
Ни бочки, ни канистры не нашлось, зато у разбитой телеги нашел разбитый ящик с двумя снарядами. Так под мышками их и принес.
Хотелось есть, но, кроме нескольких ржаных сухарей, ничего больше не нашлось. Поделили их по-братски, захрустели.
– Надо было с комбригом в тыл уходить, к своим прорываться, – сказал Алексей. – Все-таки два Т-34 – сила! Прорвались бы!
– А ты уверен, что комбриг сейчас у своих, прорвался? Может, сожженный стоит?
– Волков бояться – в лес не ходить.
– Кто их боится? Сегодня мы сами немцев попугали, думаю, долго теперь не сунутся.
– Они-то не сунутся, – рассудил Петр, – а самолеты свои точно пришлют. Надо танк в сторону отвести или в глубь леса да ветками забросать.