– Да мы не местные. Коня у нас убили, вот мы повозку и бросили.
– Беженцы?
Женщина как-то неуверенно кивнула, а пожилой мужчина спросил:
– Кто командир?
– Ну – я, – ответил я и выступил вперед.
– Подойдите ко мне – у меня к вам разговор государственной важности.
Не иначе, от страха рассудок помутился у мужика. Однако чего не подойти? Я подошел. Пожилой мужчина встал:
– Я – старший кассир Вяземского банка, Петраков моя фамилия. В чемодане – ценности, а не одежда. Прошу проводить меня к вашему командованию.
– Нет командования, уважаемый. Мы сами только что из боя, через немцев прорывались.
– Тогда прошу проводить нас до первой воинской части, – твердо заявил Петраков.
– Покажи! – приказал я, кивая головой на чемодан.
Кассир положил чемодан на землю и чуть приоткрыл
крышку. Несколько золотых слитков, на которых я успел прочитать выдавленное: «СССР, 999,99» – ну да, проба. И еще – цифры веса. В чемодане были еще бумажные деньги, но это сейчас – мусор. Напечатать такие бумажки для государства – плевое дело. А вот золото – это серьезно. На него за границей можно металл купить, пушки, продовольствие.
Петраков закрыл чемодан, защелкнул замки.
Так вот что хотели забрать у него грабители! Не подавились бы таким жирным куском!
– А где же охрана ваша?
– Не дали, – вздохнул кассир. – Нас несколько групп пошло. Побоялся управляющий все ценности вместе отправить. Двое из охраны на грузовике деньги и документы сопровождали, а остальное поделили на три группы. В банке ведь всего четверо охранников было.
М-да, чего уж теперь об охране вспоминать. Думаю, мы потеряли еще большие ценности при отступлении. При той стремительности, с которой откатывались на восток наши войска, не все банки успевали эвакуироваться. А музеи с бесценными картинами? А склады, набитые продовольствием и прочим добром? Я мысленно подивился мужеству этой странной пары. Могли ведь, спасая самих себя, зарыть в лесу чемодан и узел. Нет же, волокли на себе, смертельно рискуя.
Я приподнял чемодан – тяжеленный.
– Сергей, поди сюда! Будешь чемодан нести. Отвечаешь головой.
– Вот еще, почему я?
– Потому что чемодан тяжелый. Попробуй!
– Тогда пусть он его бросит, коли нести невмочь.
– Разговорчики!
Я подозвал пехотинца:
– А ты узел понесешь. Как звать-то?
– Меня?
– Нет, моего кобеля!
– Николай.
– Вот что, Николай! Вручаю тебе узел и назначаю ответственным за его сохранность.
– Слушаюсь.
Солдат взял узел из рук женщины.
– Слушай мою команду, – сказал я. – Впереди иду я, вы – в двадцати шагах сзади. Замыкает колонну он. – Я показал пальцем на второго пехотинца. – Всем все ясно?
– А если немцы? – спросил Николай.
– Тогда мы отбиваться будем, а Петраков с женщиной возьмут чемодан, узел и попытаются уйти.
Мы прошли село, вышли на дорогу. Куда она ведет? Главное – на восток. И мы двинулись по ней. Дорога пустынна, и мы далеко видны – не спрячешься.
Впереди виделся лесок, сулящий укрытие от самолетов и недоброго глаза.
Мы не дошли до него метров пятьдесят. Дорогу впереди нас взбила пулеметная очередь. Мы застыли на месте. Что можно сделать на открытом месте против пулемета?
Из-за деревьев вышел боец:
– Оружие на землю, руки поднять.
Положив оружие, мы подняли руки.
Вышел командир в фуражке с синим околышем и пистолетом в руке:
– Кто такие?
– А ты кто?
– Командир заградотряда. Имею право стрелять трусов и паникеров. Где ваша часть?
– Разбита, разбомблена.
– А вещички прихватить не забыли?
Подошел кассир:
– Товарищ командир, прошу посмотреть.
– Чего я не видел в твоем барахле?
– И все-таки я настаиваю.
Энкавэдэшник с недоверием подошел. Петраков отщелкнул крышку чемодана.
– Мы не беженцы. Я из Вяземского банка, эвакуируем ценности. Эти люди меня от бандитов спасли. Ценности надо доставить в Москву.
Лейтенант немного растерялся. Он ожидал чего угодно, но только не этого. У моих бойцов от увиденного глаза на лоб полезли.
– Хорошо, – решил лейтенант. – Ты и женщина – вместе с чемоданом и узлом – со мной пойдете. А ты, сержант, вместе с бойцами, возвращаешься в свою часть.
– Так нет же ее…
– Скажи спасибо – я добрый сегодня. Тебя шлепнуть надо на месте за то, что с поля боя сбежал.
Меня перекосило от злобы. Его бы, такого чистенького и правильного, – да на передовую. И пулемет бы с его бойцами там пригодился.
Лейтенант же, покачиваясь с пятки на носок, продолжал:
– Бери оружие и возвращайся. А попадешься мне еще раз – рука не дрогнет в расход тебя пустить.
Мы подобрали свое оружие.
– Товарищ лейтенант, хоть патронов дай.
Лейтенант махнул рукой. Подбежал боец с винтовкой.
– Отдай им свои обоймы и забери чемодан. Сержант, свободен.
Мы пошли назад, к селу. А ведь и расстрелять могли по законам военного времени. И ничего не докажешь.
В селе зашли в одну избу, другую, выпросили поесть. Сердобольные крестьяне дали нам полбулки хлеба, пару луковиц и вилок капусты. Видно, совсем худо было у людей с едой. Поблагодарив жителей, мы подкрепились за селом, посидели.
– Чего делать будем? – оглядел я своих бойцов.
Все угнетенно молчали. Идти вперед – остались ли там наши части или на немцев нарвемся? И назад невозможно вернуться – заградотряд НКВД стоит. Куда ни кинь – всюду клин. Воевать хорошо, когда сзади крепкий тыл, а сбоку – твои товарищи. Нет ничего хуже неизвестности.
– Значит, идем вперед, – решительно сказал я. – Если немцы там, примем бой, даже если он будет последним. Назад возвращаться нельзя, расстреляют и опозорят.
Все молча поднялись.
Через час-полтора хода мы услышали стрельбу. Стало быть, не все убиты, жив еще кто-то, сопротивляется.
На опушке небольшого леса – рощице даже – залегли бойцы. Мы присоединились к ним, предупредив, что сзади стоит заградотряд. Удивились бойцы: все слышали о нем впервые.
Немцы пока не предпринимали активных действий, постреливали вяло, лишь обозначая свое присутствие.
Начала сгущаться темнота.