«Ничего не понимаю, — подумал он. — Если я Севка, кто тогда научил меня всей этой церемонии? Сеть оповещения высших каст! По-одумать только! Ох и влипли! — подумал он в отчаянии. — Ох и влипли!»
Отозвавшись на этот вопль отчаяния, из глубины его мозга всплыла спокойная мысль: «Почему ты паникуешь? Ничего удивительного не происходит. Ни-че-го. Всю жизнь ты боялся, что твое тело захватят, отнимут… Вот и захватили. И хорошо еще, что тебя при этом не превратили в Мыслящего, а оставили. Твое сознание не уничтожили — подчинили. Чему ты удивляешься? Тебя захватили, голубчик Глор. Некогда твои предки захватили жителей этой планеты. Вот нашлась и на вас управа, голубчик Глор…»
«О-ох, дела, — подумал Севка. — Де-ла… Это же мой голос! Это же я уговариваю. Откуда я знаю, чего боялся он? И насчет его предков?!»
«Говорю тебе, все нормально, — возразил тот же голос. — Конечно, знаешь. Ты, Севка Мысин, седьмой «В». Ты, всем на удивление, оказался высшим существом и захватил Глора вместе с его сознанием. Одно и странно, что ты — высшее существо…»
«Де-ла! Теперь я сам себя уговариваю», — подумал Севка.
«Правильно, — сказал спокойный голос. — Сам себя. Ты — по-прежнему ты, но вместе с Глором. Ты знаешь все и умеешь все, что он. И это очень хорошо, ибо ты пропал бы здесь в одиночку. И хорошо, что Машка захватила госпожу Ник. Она умница, госпожа Ник. И веселая, и не трусиха».
— А-а! И Машка тоже…
«Конечно, — рассудительно сказал Севка себе, — и она».
«Вы оба здесь не из простачков. Монтажники высшего класса, при хорошем деле. Продержитесь, право!»
Как видно, Машка-Ник не подозревала, что о ней судят так благожелательно. Она шевельнулась в своем убежище и буркнула:
— Домой хочу!
— Я бы не прочь, — протянул Глор-Севка.
Он хотел сказать, что дело неслыханное и надежды на возвращение нет. Кто-то пересадил их сознания, оставаясь невидимым и неслышимым. Дела. Разве что пересадила белая штуковина?
— Хоть куда домой… хоть в Монтировочную! — щелкнула Ник. — Подумай, что будет с перчатками!
Несомненно, это была практичная Ник — отнюдь не ветрогонка Машка. Она уже поняла, что дорога на Землю закрыта, а внизу — пост Охраны, и придется надевать перчатки. И если перчатки лопнут, расправа будет короткая…
С ними обойдутся как с похитителями сознаний — чхагами.
— Да, надо подумать, — добросовестно сказал Глор.
Ник выпростала голову и жалобно прощелкала:
— Получается, что мы чхаги?
— Что ты! Мы же не хотели и вообще…
— Тогда это — происки чхагов! — паниковала госпожа Ник. — Я не хочу возноситься в мыслящие, я жить хочу! — она с отвращением показала на голубые кристаллы Мыслящих, лежащих по ячейкам аккуратными девятками. — Зачем ты меня втянул? Я домой хочу!
— Дети, перестаньте ссориться. И выключите браслеты, — сказал чей-то голос.
Они оглянулись, повернув на голос одинаково белые лица, одинаково обрамленные синими капюшонами. Рядом с ними сидел в воздухе пожилой, усатый земной человек. Обыкновенный человек, да еще в очках. Он был одет по-дачному, в чесучовый пиджак и брюки, белую рубаху и сандалии с дырочками, но выражение лица у него было вовсе не дачное. Он сильно хмурился из-под шляпы и поглаживал усы.
Глор-Севка машинально подчинился — высвободил руку, нащупал выключатель своего браслета, нажал. В голове его творилось бог знает что. Словно череп развалился на две половины и в щель дунул ветер. Севка и Глор разъединились. Севка обомлел радостно, а Глор — испуганно. В жизни своей Глор не видывал подобных чудовищ… Больше всего он испугался его усов и носа.
Это продолжалось несколько секунд. Глор всхлипнул, ушел в глубину. Заслонился Севкой от опасности, как щитом. Но и теперь Севка слышал его мысли за своими, как оркестр за голосом певца: «Прямоходящий, как мы. Одежда, обувь… Зачем бы этот нарост посреди лица? И два пучка щетины под ним… А голова-то, голова! Это шлем или голова такой формы?»
«Это шляпа, болван», — мысленно сказал Севка.
Он радостно отдувался, глядя на Ивана Кузьмича. Да, перед ним был дачник и старый приятель инженера Гурова, школьный учитель Ивах Кузьмич, который выглядел так, как ему полагалось выглядеть. Старый школьный учитель.
«Он всегда казался очень странным», — подумал Севка.
Ник-Машка разжала руки. Взглянула на Ивана Кузьмича повнимательней, пробормотала: «Ну и ну!» — и выключила браслет. А Учитель поглаживал усы и разглядывал Ник и Глора с заметным удовольствием.
— Во имя Пути! — взмолился Севка, протягивая свободную руку. — Вы не могли бы разъяснить… А? Что?
Рука прошла сквозь Учителя. Было видно, как она белеет внутри, как проглоченная.
«Объемное изображение, — догадался Глор. — Уф-ф…»
Он спрятал руку за спину.
— Прекрасно, вы меня узнали, — отметило изображение. — Замечательно… Как вы чувствуете себя, дети?
— Просто изумительно, — брякнула Машка.
Это уж несомненно была Машка с ее ядовитым язычком.
— Ну-ну, обойдется… — Учитель повернулся к Севке: — Ты сказал: «Во имя Пути». По-видимому, ты достаточно освоился и даже знаешь, что такое Путь?
— Величайшее движение в истории Галактики, в истории всей Вселенной!.. — Слова посыпались из Глора, как из говорящего автомата. — Предначертанное слияние всех форм жизни в высшем разуме! Путь одаривает сознанием и творческим разумом низшие формы жизни. Благотворное прикосновение высшего разума дает этим тварям, обреченным на прозябание…
— Глор смущенно щелкнул, пробормотал «м-да…» и смолк. Понял, что повторяет заученную чепуху.
— Послушайте, — сказала Ник. — Почему вы заставляете нас заговаривать самим себе зубы? Что, по-вашему, должно «обойтись»? Ведь это вы все подстроили. Для чего вы это подстроили?
— Ну-ну, а что, собственно, случилось? — учительским голосом спросило изображение.
— Вы еще спрашиваете? Могли бы и раньше спросить — там… — Она показала вверх.
— Еще не поздно, — сказал Учитель. — Могу вернуть вас домой. Пожалуйста! Пожалуйста, поймите: там я ничего не смог бы растолковать. Значительно проще было доставить вас сюда. — Он обвел руками круг. — Это самый простой способ. Вы сразу узнали о Пути все, известное балогам.
— Так уж и все! — проворчала Ник.
— Проверим… На какой тяге взлетают корабли Пути?
— Конечно, на антигравитационной…
— А разгоняются в открытом Космосе?
— На ионной, разумеется!
— Нуте, а что знала Машка о ракетной тяге?
— Ничего она не знала, — вмешался Севка. — И нечего об этом разговаривать. Перейдем к делу.