– Она вырастила мне мужа, – попробовала восстановить справедливость Вика.
– Она вырастила себе сына, а не тебе мужа. Это психология всех одиноких мамок. В твоем возрасте это положено знать, дорогая. Посмотри на меня! У меня было четыре брака, два из них распались, потому что мы жили в одной квартире со свекровью. И оба раза это были разведенные тетки, как две капли воды похожие на твою родственницу. Скажи мне честно, она гладит твоему Гене носки?
– Нет.
– А рубашки?
– Это делаю я.
– А что тогда делает она? Стирает? Убирает? Готовит? Копается в огороде? Варит варенье?
Вика попробовала восстановить в памяти трудовые обязанности свекрови, но не смогла:
– Ничего. Гена говорит, в доме должна быть одна хозяйка.
– Правильно говорит твой Гена – она и есть «в доме хозяйка». А ты – Золушка. Дворовая девка-холопка с величавым именем Виктория!
– И что делать? – не веря в успех, спросила Золушка.
– Убирать! К чертям собачьим!
– Ка-а-ак?!
– Просто: у-нич-то-жать, ликвидировать. Как это сделала я! Я уничтожила двух последних свекровей и была счастлива с их сыновьями до тех пор, пока те…
– Не узнали? – с ужасом подхватила бывшая ученица.
– Чего не узнали? – потеряла мысль четырежды бывшая жена.
– Что вы уничтожили… – прошептала Виктория Вольчик.
– Кого? – удивилась ее наперсница.
– Их, – коротко уточнила Вика и с пониманием закрыла глаза, избегая некорректного вопроса о способах ликвидации объекта.
– Я купила им квартиры. Заметь, каждой. И не на соседней улице, а в отдаленных районах города, откуда добраться – целая проблема.
– И все?
– И все. Всем удобно, и все счастливы.
Вика, опешившая от простоты предложенного решения, крепко задумалась.
– Поговори с мужем. Вы небедные люди. Это реально. А пока живи у меня столько, сколько понадобится.
Спустя три дня Вика приступила к работе, поставив Гене ультиматум, несоблюдение условий которого каралось разводом. В течение недели велись переговоры, сопровождаемые бурными соитиями в малогабаритной квартире краснодарской Плисецкой. По итогам дискуссии краснодарский бизнесмен Вольчик выбросил белый флаг.
Сыновний приговор королева-мать выслушала с поджатыми губами, тем не менее от проклятий удержалась и, мысленно просканировав возможные выгоды, глубокомысленно изрекла:
– Ночная кукушка всегда дневную перекукует!
Взмокший от напряжения Гена покраснел от материнской прозорливости и не нашел ничего лучше, чем задать дурацкий вопрос:
– А что делать?
Подлежащая депортации императрица не удостоила ренегата ответом, а через час потребовала щедрые отступные: квартира должна быть в центре города, на третьем этаже, с застекленной лоджией не менее шести метров, с кухней не менее двенадцати, с мусоропроводом и желательно в новом фонде. Телефон само собой, никакого газа, да, и еще – рядом с парковой зоной.
При этом мадам Вольчик предупредила обалдевшего от маминых запросов сына о том, что сама деньгами не располагает – даже на ремонт – и вообще не возражала бы против участия в семейном бизнесе, но, конечно, после того, как основательно восстановится после нервного истощения на одном из курортов Черноморского побережья.
В этот день близость между супругами не состоялась. Гена лежал с обреченным видом на тахте в небезызвестной квартире и тяжело вздыхал, уставившись в потолок. Вика обмахивала своего самца крылышками и поглаживала по груди тоненькими лапками, напевая незатейливую песенку о лучших временах, когда «только ты да я, да наши дети».
– А как же моя мама? – чуть не плакал Вольчик, чувствуя себя предателем.
– А какое мне до этого дело? – поводило головкой говорящее насекомое.
– У наших детей, – планировал Гена, – должна быть бабушка!
– У наших детей, – обещала ему Вика, – будут две бабушки.
– Правда? – пытался удержать слезы будущий папаша.
– Правда, – с неудовольствием признавалась Виктория.
Придя к консенсусу, супруги попытались повторить процедуру зачатия, но безрезультатно. Гена приподнял простыню и огорчился от увиденного.
– Нет… – виновато сообщил он партнерше.
– Ну и ладно, – успокоила его супруга и с облегчением упала рядом. – В другой раз.
– Я надеюсь, дома? – миролюбиво расшаркался несостоявшийся любовник.
– У нас дома, – с удовлетворением добавила Вика.
– У вас дома так уютно! Так уютно! – щебетали сестрички Баттерфляй, суеверно отводя глаза от округлившегося живота когда-то главной бабочки знаменитого краснодарского трио.
– Очень у вас уютно, – выставляли высший балл родители Виктории.
– Только где же ваша мама? – интересовались в меру любопытные соседи.
– Наша мама, – невозмутимо отвечала временно полноправная хозяйка дома, – живет в нашей квартире по улице Леси Украинки, дом пять, квартира одиннадцать.
– Это в каких же домах? – не сдавались пришельцы. – Часом, не в новых ли?
– Часом, в них, – дразнила Вика соседей.
– Какой хороший сын! – качали те головой. – Хорошая мать – хороший сын!
В паре двух хорошистов Вике места не предполагалось. Но пусть лучше так, чем «свя-азанные ад-но-о-ой целью! Ско-о-ованные ад-но-о-ой цепью!»
На цепи верным псом метался Гена, пытаясь служить двум богам. Точнее – богиням. И та, и другая гладили верного пса по загривку, щекотали под мордой, хватали рукой за беззащитное брюхо. Пес то рычал, то взвизгивал от радости и продолжал носиться по кругу как угорелый.
– Почему так поздно? – недовольно встречала королева-мать навьюченного огромными пакетами сына.
– Где ты был? – строго вопрошала жена.
– Да бля-а-а-а! – не выдержал Гена женского прессинга и запил в черную.
На фоне постигшего семью Вольчик несчастья консолидации сторон не произошло. Каждый был занят своим делом: Вика берегла свою чахлую беременность, королева-мать снимала выручку с торговых точек, Гена боролся с похмельем.
Это был заведомо неравный бой. «Сегодня – все!» – по утрам решительно заявлял краснодарский предприниматель значительно увеличившейся в объемах супруге. Из-за грушевидного живота виднелись верхние концы крыльев, утративших свою привлекательную окраску. Теперь – просто сереньких.
– Я точно тебе говорю! – грозно объявлял Гена и усаживался за стол, обжигая нежное существо перегаром.
– Не дыши на меня! – отекшей лапкой отмахивалась бабочка.
– Парр-донн! – икал Вольчик и ронял голову на грудь.