– Я поняла. Он оставался в такси, караулил свою сумку…
– У него, кроме этой сумки, были еще пакеты, где под вещами, кроссовками, бельем я уже потом, в доме, нашла завернутые в спортивные куртки и штаны пачки евро. Мы останавливались возле магазина, он давал мне деньги, рубли, конечно, и я шла, покупала овощи, мясо, фрукты, вино… Мне было весело. Это было приключение. Да и мужчина был роскошный, правда, выглядел бледно…
– Как он выглядел?
– Понимаю. Прикид? Обыкновенно. Хорошие джинсы, черная рубашка. Грустные глаза, плотно сжатый рот. Очень, очень красивый мужик…
– Лара… Сколько прошло лет с тех пор?
– Почти пять лет, – она состроила страдальческую мину.
– Он что, до сих пор в этом доме? – спросила я, боясь услышать правду. Ту правду, о которой я могла только догадываться. – Я угадала?
– Да. Он в морозилке. Как раз в той, второй кладовке…
– Ты поэтому так перепугалась, когда отключили электричество в поселке?
– Я постоянно этого боюсь. Страшно даже представить себе, что будет, если он… тело растает…
– Ты тогда ночью возвращалась в Переделкино, чтобы проверить, дали ток или нет?
– Ну да! Ты пойми, ну не могла я положить этого парня в багажник, вывезти в лес и там закопать. Я боюсь мертвецов. Ты бы знала, что со мной творилось, когда я запихивала его в морозилку!
– Так вот откуда все твои страхи…
– Да я первое время вообще не спала. Вернулась в Выхино, снотворное пила пачками! А потом купила квартиру. Ну и вообще, у меня началась другая жизнь. Я читала криминальную сводку по Москве, ничего такого, где говорилось бы о пропаже больших денег, я не нашла.
– А его документы? Ты фамилию его помнишь?
– Да. Еремин Вадим Валерьевич. Он прописан в Петрозаводске. Честно говоря, я все его документы сожгла. И вещи тоже. И сумки.
– А сейчас откуда такая паника?
– Орловы будут в Переделкино завтра утром. Надо избавиться от тела. Ты поможешь мне? Я никому больше не могу довериться.
– Лара, конечно! У тебя есть план? Ты придумала, как мы это сделаем?
– Ну, да. Я и могилу приготовила, еще в прошлом году вырыла, летом, там, неподалеку, в лесочке… Место запомнила… Надо только довезти и похоронить. И тогда все закончится, и у меня начнется новая жизнь.
– Готовая могила? Умно, ничего не скажешь. А лопата есть?
– Две, две лопаты, Тома.
Она вдруг резко свернула на обочину, затормозила и повернулась ко мне:
– Если ты откажешься, я тебя пойму, правда. И не обижусь. Я же понимаю, ты и так столько пережила…
– Даже, если бы ты сказала, что надо копать мерзлую землю, я бы все для тебя сделала. Правда, для начала надо было бы землю прогреть горящими покрышками, так это делается… Ты чего встала, поехали! Покончим с этим…
Мотор мягко заурчал, машина тронулась, стремительно набирая ход. Лара включила музыку.
– Тебе нравится Zaz? – спросила она, когда салон машины наполнил юный, с приятной хрипотцой голос французской певицы. – Мне очень нравится. Особенно вот эта песня…
Песня была чудесная, нежная, веселая и одновременно грустная. Хотелось плакать и смеяться одновременно. Смех сквозь слезы, как яркое солнце при дожде.
Машина мчалась все быстрее и быстрее. И хотя я знала, что где-то в Москве меня ждет моя любовь, мужчина всей моей жизни, источник моей радости и счастья, я сейчас была не с ним… со своей подругой, моей прекрасной Ларой, единственной из всех тех людей, которые серой бесчувственной массой окружали меня последние месяцы моей жизни, кто протянул мне руку помощи. Лара. Она реально вытащила меня из бездны, согрела теплом и заботой, поверила всем тем небылицам, которые переполняли мою память, и в то же самое время были единственной правдой того чудовищного наговора, жертвой которого я оказалась. Лара впустила меня в свой дом, в свою жизнь, в свое сердце и доверилась мне так же, как и я ей.
Мы мчались все быстрее… Машина просто летела. Одно неверное движение Лары, взгляд в сторону, и мы разобьемся…
Музыка уже заполняла весь мир вокруг нас.
– Песня называется «Ensemble», значит «Вместе»… Я смотрела перевод… «Мы вместе, – поет она. – Наши пути пересеклись. И точки соприкосновения нашлись…»
Наши пути точно пересеклись, подумала я, и пальцы мои вцепились в ручку двери, как будто она могла спасти меня в случае, если бы машина взлетела…