– А кому и что я должна? – Марта смело посмотрела в глаза Вильскому.
– Никому, – пожал плечами Евгений Николаевич и, через силу улыбаясь, достал из внутреннего кармана пиджака связку ключей и аккуратно, так, чтобы не звякнула, опустил ее той в сумку. – Никому, – повторил он и пошел к машине.
– Женя, – тоненько позвала его Марта и закусила губу. Вильский даже не повернулся. – Женя! – требовательно она окликнула его, но вместо ответа услышала, как хлопнула дверца. – Псих! – крикнула Марта вслед, но этого Евгений Николаевич, разумеется, слышать не мог.
Подъехав к мосту, Вильский по привычке остановился и, с трудом выбравшись из машины, медленно подошел к перилам.
– Здесь стоять нельзя! – сделал ему замечание прогуливающийся по пешеходной зоне охранник и махнул рукой в сторону припаркованной машины: уходи, мол.
– А где это написано? – поинтересовался Евгений Николаевич и перевесился через перила, пытаясь рассмотреть, как у основания бетонной дамбы плещется вода.
– Не положено, отец! – рявкнул одетый в камуфляж охранник, по виду совсем не молодой. Возможно, даже ровесник Вильского.
«Неужели я так плохо выгляжу?! – напугался Евгений Николаевич и внимательно посмотрел на охранника. – Сколько ему лет?» – стал лихорадочно соображать он и автоматически протянул человеку при исполнении пачку сигарет.
– Не положено, – интонация охранника стала менее категоричной.
– Что «не положено»? – Вильскому все-таки хотелось узнать его возраст.
– Курить на мосту не положено, – охранник покосился на проезжающий транспорт.
– Так не курите, – пожал плечами Евгений Николаевич. – А мне можно.
– Никому нельзя, – строго сказал мужик в камуфляже, и Вильский по выражению его лица понял, что именно об этом он и мечтает.
– А если там? – Евгений Николаевич показал глазами на забетонированный спуск под мост. Охранник замялся. – Не дрейфь, – вдруг панибратски объявил Вильский, пользуясь правом старшего, и первым начал спускаться.
Охранник тронулся за ним, не переставая озираться по сторонам. Курили вместе, как заговорщики, попутно жалуясь на жизнь. Но в меру, по-мужски. Периодически охранник называл Евгения Николаевича «отцом» и бранил новое начальство за то, что ввело эти дурацкие правила, превратив работу в тягомотину.
– Вот ты, отец, поди, на пенсии?
– На пенсии, – подтвердил Вильский, не вдаваясь в подробности. – А ты?
– А что толку-то, что я на пенсии? Разве на нее проживешь? Жена весь мозг вынесла: иди работай. Все работают – и ты давай. А что мне «все»? Я у себя один. Но с бабой не спорю. И ты, отец, не спорь. Есть у тебя баба-то?
Евгений Николаевич утвердительно кивнул головой: разговор с охранником начал его забавлять.
– Я вот даже думаю, – разоткровенничался охранник, – лучше бы ее не было.
– Может, ты и прав, – задумчиво произнес Вильский и посмотрел сквозь одетого в камуфляж мужика.
– Конечно, прав, – почему-то зашептал охранник, как будто всерьез остерегался, что его зловредная баба следит за ним, например, из-за опоры моста. – Это дело такое…
– А сколько тебе лет? – наконец-то Евгений Николаевич решил утолить свое любопытство.
– Шестьдесят шесть, – отрапортовал тот и горделиво расправил плечи.
– А мне шестьдесят семь, – признался Вильский и сгорбился: год разницы, а тот его «отцом» называет.
– Надо же! – удивился разговорчивый охранник. А я-то думал – лет семьдесят пять, не меньше. Очень ты это, отец, того. Здоровый! Пожрать, наверное, любишь.
«А вот и нет», – захотелось возразить Евгению Николаевичу, но он удержался и вспомнил, что в кармане лежит талон на прием к терапевту.
– Держи, «сынок», – протянул он охраннику пачку сигарет и начал подниматься вверх.
– А сам-то как? – спутник не отставал.
– А никак: больше не курю! – объявил Вильский и протянул руку. – Бывай!
– И тебе того! Похудеть, – расплылся в улыбке охранник и через секунду, предварительно подмигнув щедрому случайному товарищу, стал строгим и въедливым. – Вам туда, – показал он рукой на машину и пошел рядом строевым шагом.
К кабинету терапевта выстроилась огромная очередь. «Не пойду», – решил Евгений Николаевич и направился к выходу, но потом вспомнил слова Алемгуль и решил остаться: все равно день пропал. Так пусть хоть с толком.
На расшатанных стульях сидели старики и старухи, громко обсуждая последние политические новости вперемешку с рецептами из «ЗОЖ». Вильский почувствовал себя чужим на этой ярмарке человеческих недугов и снова испытал настойчивое желание уйти. Но вместо этого медленно прошелся по коридору, подолгу задерживаясь у стендов с информацией для больных.
«Кто за вами?» – поинтересовалась у него ветхая старушка в связанной крючком шляпе с накрахмаленными полями. «Не знаю», – ответил Евгений Николаевич и тут же навлек на себя гнев очереди: «Как это «не знаю»? А кто знает?» «У меня талон по времени», – начал оправдываться Вильский, почувствовавший себя неловко из-за того, что нарушил заведенный в больничных коридорах порядок. «У всех по времени», – не приняла его извинений любопытная старушенция и в качестве доказательства протянула свой талон: так и есть, на бумажке стояла цифра, явно не соответствующая истинному положению вещей. «Кто ж на время смотрит?» – хором возмутилась очередь. «Ну для чего-то время указывают!» – огрызнулся Евгений Николаевич и тут же пожалел об этом. «Это для дураков! – взвизгнула зловредная старушка и махнула талоном, как полковым знаменем. – Здесь живая очередь».
Борьба за правое дело закончилась неожиданно: из кабинета вышла угрюмая медсестра и поинтересовалась: «Вильский здесь?» Евгений Николаевич даже не сразу понял, что прозвучала именно его фамилия, и начал вместе со всеми, зараженный общим недугом недоверия, озираться по сторонам. «Я спрашиваю, Вильский здесь?» – снова объявила медсестра и собралась было выкрикнуть следующую фамилию, но Евгений Николаевич наконец-то сообразил, что к чему, и подошел к дверям кабинета.
– Это я.
Медсестра смерила его взглядом и неожиданно подобрела.
– Вот и хорошо. Пришла ваша флюорография.
– И что там? – внешне бесстрастно поинтересовался Вильский, сразу забыв о борьбе «очередников» за справедливость.
– Заходите, – радушно пригласила медсестра и толкнула дверь. – Сейчас врач вам все скажет.
«Дело плохо». – У Евгения Николаевича подкосились ноги.
– Вы Вильский? – не поднимая головы, полюбопытствовала сидевшая за столом врач.
– Я. – Евгений Николаевич закашлялся.
– Возьмите. – Убеленная сединами дама протянула ему развернутую выписку для предъявления в кадровую службу. – Это вам.
– Годен? – Вильский боялся услышать ответ.