Ну, а во-вторых, Трофим Брызгалов, которому тут же отдали Клаву в полное обучение, был знаменитейшим цирковым акробатом в прошлом, взял ее под свое крыло, оберегал, учил и гонял так, что она сознание теряла на репетициях, но поднималась и начинала все снова.
Вот где характер, выдержка железная и целеустремленность!
И они лишь закалялись от постоянных перегрузочных тренировок и непростой кочевой жизни. Все дело в том, что цирк – его запах, особое устройство, люди, бутафория, бурлеск, кочевая жизнь, животные, манеж, зрители, цирковая семья – все, что есть Его Величество Цирк с большой буквы, – непостижимым образом стало страстью, сутью, жизнью и кровью Клавы, всем ее нутром, и только в нем и с ним она могла существовать и чувствовать себя свободной, настоящей.
И только ради него и во имя него могла пойти на все, что угодно, не признавая никаких компромиссов, морали и совестливости. Все – Цирк! Цирк – все!
Через полгода был готов ее первый номер, который Клара делала вместе с Трофимом Брызгаловым и который стал бриллиантом их циркового представления. Просмотрев их генеральную репетицию, Казимир, потрясенный и довольный донельзя, объявил:
– Имя надо сменить.
– Зачем? – спросила с серьезностью ученицы девочка.
– Запомни, – сказал он назидательно, – имя циркового артиста должно звучать! Когда его произносит шпрехшталмейстер, оно должно рокотать, звенеть и раскатываться по залу. Зрителю нужен праздник, публика ждет необыкновенных людей. Васька Иванов не может быть великим гимнастом или борцом-победителем. Как и не может Клава Данина стать великой акробаткой. Будешь Клеопатрой. Фамилию потом придумаем, чтобы созвучно было. Например, когда я выступал, меня объявляли так: Казими-и-и-ир Ар-р-рхаров! Вот это имя! Вот это звучало. Поняла?
Клава поняла даже лучше, чем представлялось директору.
В каждом городе, где проходили их представления, на протяжении последующих трех лет Клавдия, ставшая теперь Клеопатрой, вместе с Трофимом и присоединившимся к ним в номере еще одним акробатом срывали такие овации, что шатер качало от дружного громкого оханья зрителей, замиравших от испуга, когда исполнялся особо рискованный трюк, оглушительных аплодисментов и криков восторга.
Ставшая за это время весьма расчетливой и так много познавшая в непростой, часто слишком циничной жизни цирка, девочка резонно решила, что, пока она остается обычной актрисой, ее таланту маловато простора, да и пора бы себе звучную фамилию приобрести.
И соблазнила Казимира, который был старше ее на тридцать один год, отдав ему свой «цветок невинности» в обмен на официальную женитьбу.
Что поразило всю труппу до шока.
Великолепный гимнаст в прошлом, получивший цирк в наследство от своего бездетного учителя, обладавший неплохим образованием, никогда не женившийся и не имевший детей, Архаров – статный, видный, пользовался неизменным повышенным спросом у женщин. Имел кучу любовниц в каждом провинциальном городе, по которым разъезжал его цирк, практически официальную любовницу дрессировщицу Эльвиру, неофициальную Матильду, воздушную гимнастку и еще кучу старинных знакомых дам в столице.
Как и кто только не пытался его на себе женить, все оказывалось бесполезно. Но Клеопатра, теперь отзывавшаяся только на это имя, неожиданно в шестнадцать лет ощутила еще одно уникальное дарование. Как-то мгновенно и незаметно в ней проявилась, расцвела удивительная женская манкость – эта ее миниатюрность, удивительная гибкость, обманчивая детскость милого личика, сильнейший стальной характер, поразительная работоспособность, стервозность и умение идти к цели любыми путями создали безумный коктейль для погибели мужчин.
Казимир имел неосторожность заметить эту метаморфозу первым, поразиться, присмотреться повнимательней и пропасть…
Начало нового века – тысяча девятисотый год – Клеопатре семнадцать, Казимиру сорок восемь, и они сыграли свадьбу в церкви Казанской Божией Матери в Москве, куда юная невеста уговорила жениха привезти цирк.
Что готовил им этот век? Клео, как ее стали называть цирковые, была полна самых радужных надежд, планов и ожиданий.
И уже через год взяла своей маленькой сильной ручкой всю труппу за горло, а цирк в свое управление. Сначала просто помогала мужу, разбираясь, вникая во все мелочи, учась у него, как надо управлять цирком. Постепенно она освоилась – что-то подсказывала, лично отдавала указания, а через год Казимир уже во всем советовался с молодой женой и полагался на нее.
Труппе не понравились такие перемены: начались зависть, интриги. Но, как ни стонали артисты и рабочие от тирании этой маленькой, хладнокровной, расчетливой стервы, уважали ее все. Потому что Клеопатра ничем не отличалась от них и работала наравне, а то и побольше многих, и впрягалась перетаскивать баулы вместе со всеми, когда на переходах у телеги отваливалось колесо, и могла почистить стойло и лошадь, если запил конюший, и знала все нужды и сложности, и заботилась о коллективе, как о детях, хоть и заставляла вкалывать всех, как сумасшедших. И самое главное, под ее управлением цирк расцвел!
Она настояла на обновлении костюмов и инвентаря, на наборе новых молодых артистов и проложила другой маршрут – по большим губернским городам. И цирк Архарова вдруг поднялся на ступеньку выше прежнего.
За три года Клео сделала так много, что весь коллектив готов был идти за ней и в огонь и в воду. Любви сотрудников она так и не добилась, правда, и не стремилась к этому, Клеопатру вполне устраивало их уважение и оправданное опасение.
И надо же, но именно в момент наивысшего расцвета цирка случилась очередная крутая перемена в ее жизни. Она уговорила мужа гастролировать в Москве и в Питере. Их представления имели оглушительный успех и собирали кассу на недели вперед. И вот на одно из таких представлений пришел известный цирковой импресарио из Парижа. Посмотрев выступления Клеопатры, он предложил ей контракт в самом великолепном цирке Франции. И двадцатилетняя Клео, не задумываясь ни на секунду, подписывает контракт, забирает наличность из кассы и уезжает с импресарио на следующий же день.
Три года она отработала во французском цирке. Очень многому научилась, оттачивала свое мастерство, беря уроки у самых лучших акробатов, выдержала жесточайшую конкуренцию, не гнушаясь никакими средствами в борьбе, даже покалечила свою конкурентку, столкнув ее с лестницы.
Но, как выяснилось, и на таких девочек случаются прорухи нежданные.
Влюбилась Клеопатра в русского казака Степана Красто из семьи известных вольтижировщиков, выступавших в одном цирке с ней. Любовь их оказалась такой неистовой, что гудел весь цирк от купола до манежа. Пара на загляденье – Клеопатра была стройной, гибкой красавицей с великолепной фигурой, копной светло-медовых волос и огненным темпераментом. А он высокий, атлетичный, со стальными мышцами, красавец казак чернокудрый, не уступавший ей в страстности. Любили так до обморока, целовались так до крови, ругались-ревновали так до поножовщины и кнута – и снова бросались в неистовые объятия.