– Я восприму это как комплимент. Мне кажется, у него я могу многому научиться. И с твоей стороны будет лицемерием судить меня за то, что я хочу пойти своей дорогой.
Она подумала над его словами и повернулась к Элиоту:
– Оуэн может это сделать?
– С моей помощью. Я буду рядом.
– Как долго вы будете отсутствовать? – спросил Роберт, в голосе которого по-прежнему слышалась боль.
– Несколько месяцев. Чтобы лично оценить все тонкости и нюансы новой отрасли производства.
– Но чтобы завершить сезон здесь, на ферме, нам потребуется помощь Оуэна, – произнесла Лейни.
– Ты имеешь в виду, что помощь потребуется тебе, – тихо сказал Элиот. – Оуэн – твои глаза. Твой поводырь и помощник.
Лейни смущенно опустила подбородок. Ей было стыдно, что она всю жизнь не воспринимала брата всерьез. Проблема была не в отсутствии у него серых клеточек. Оуэн просто был недостаточно увлечен работой на ферме и постоянно направлял энергию в другие сферы. И он мог многое узнать о бизнесе от Элиота, чего никогда не узнает от сестры.
Слезы подступили к глазам Лейни.
– Все нормально, сестренка, – начал Оуэн, искренне ей сопереживая.
Она подняла руку, выражая несогласие. Ей придется заново заслужить доверие брата. Все это время она жила в свое удовольствие, не считаясь его желаниями. Теперь он должен был согласиться на проект Элиота.
И уехать на несколько месяцев…
Примерно столько же они были знакомы с Элиотом, и она умудрилась практически влюбиться в него за это время. Может, когда он уедет, чувства пройдут? По крайней мере, ей не придется сталкиваться с ним каждые выходные.
Лейни повернулась к брату, даже не советуясь с родителями. Она знала их достаточно хорошо, чтобы читать ответ в молчании.
Она вздохнула:
– Тебе потребуется костюм.
– Ты в порядке?
Элиот вышел вслед за Лейни, когда она решила взять передышку от напряженных переговоров.
– Я отвратительный человек. – Лейни содрогнулась. Неудивительно, что Элиот не захотел ее.
Его голос смягчился:
– Это не так. Семейные отношения… сложные. Иногда приходится отойти в сторону, чтобы увидеть картину в целом.
– Я им всем причинила боль.
– Они переживут. Возможно, сегодня был подходящий день, чтобы сказать то, что так долго сдерживалось.
– Да, без тебя у моего брата не появился бы такой шанс. – Потому что она вместе с родителями по-прежнему недооценивала бы Оуэна. – Я позволила ему думать, что его помощь мне – единственно ценное, что он может сделать для Морганов. Неудивительно, что он мечтал расправить крылышки. Возможно, он отчаянно нуждался в восстановлении самооценки. Я не понимала, что поглотила его.
– Это не так.
– Ты ведь сам сказал, что я – центр семьи.
По голосу было слышно, что Элиот нагнулся ближе к ней.
– Лейни…
– Это хорошее предложение, – признала она в надежде сменить тему. – Поздравляю.
– Ты так говоришь, словно мы с тобой в чем-то соревновались.
Разве нет? С первого дня это было испытанием – кто кого переиграет.
– Ты по-прежнему можешь быть включена в работу. Настолько активно, насколько захочешь.
Лейни подняла голову:
– Почему ты так настаиваешь, Элиот?
– Потому что в тебе заложено гораздо больше.
– А что, если я не хочу быть чем-то большим?
Что, если она просто хочет быть собой.
– Не верю.
– Ты не хочешь верить в это. – Она вздохнула. – Почему ты так нетерпим к выбору других людей? Я счастлива той жизнью, которая у меня есть. А ты хватаешься за любую возможность карьерного продвижения, чтобы убежать от себя. И все эти машины, скоростные лодки, пентхаусы, продвижение и бизнес только увеличивают пустоту, а никак не заполняют. Думаю, в твоих приоритетах полная неразбериха. Возможно, ты ушел из семьи, потому что это было проще, чем попытаться разобраться с тем.
– Ты сделала такой вывод из тех двадцати секунд, что я говорил о матери?
– Ей пришлось сделать нелегкий выбор, и не раз, Элиот. Она оставила карьеру, чтобы вырастить и воспитать тебя.
– Она научила меня бояться, Лейни.
– Как?
– Она никогда не подбадривала меня. Не верила в меня. Как ты в брата.
Обвинение больно ранило Лейни, но она продолжила:
– Ты бьешься изо всех сил, пытаясь изменить ее, а теперь хочешь изменить и меня тоже.
– Я не хочу менять тебя.
– Может, и не хочешь, но вынужден. Потому что мое счастье и внутренняя гармония высвечивают твою пустоту.
– Ты правда так думаешь? – В его голосе слышался холодок – А почему я вообще должен сравнивать тебя с собой? Мы не пара. Нас едва ли можно назвать даже друзьями.
Острая боль пронзила грудь.
– Это и мне хотелось бы знать. Что для тебя значат наши отношения?
Казалось, ответа не было целую вечность.
– Я просто хотел помочь тебе. – Голос Элиота был полон печали.
Бедной маленькой слепой девочке.
– Я не твой проект, Элиот. Я просто прошу уважать мой выбор. Уважать меня.
Когда он заговорил вновь, его голос звучал твердо:
– Не думаю, что это возможно, Лейни.
Она вглядывалась в него невидящими глазами. Он не сможет заставить себя уважать ее?
– Ты скрываешься здесь, в этом раю, Лейни. В месте и условиях, подстроенных под тебя, которые настолько определены и предсказуемы, как и жизнь твоих пчел. И ты убедила себя, что счастлива здесь, потому что не знаешь, что может быть по-другому.
– Что может быть лучше, ты имеешь в виду?
Его попытки покровительствовать ей били все рекорды, и она почувствовала холодную уверенность.
– Ты поэтому остановился прошлой ночью? Потому что не можешь быть с кем-то, кого не уважаешь?
– Уважение – это основа отношений.
Желудок болезненно сжался. Да, так и есть. И эту вещь сложно изменить.
Лейни прислонилась к стене, пытаясь привести дыхание в порядок. Все это время ей просто хотелось, чтобы ее принимали такой, какая она есть, но Элиоту казалось невозможным любить такую Лейни.
И она не могла с этим ничего сделать.
– Хорошо… – Что вообще можно сказать в такой ситуации? – Значит, все случилось вовремя. Было бы гораздо хуже, если б все выяснилось позже, когда бы мы могли сильнее увлечься друг другом.
«Ты знаешь – если бы я влюбилась в тебя или что-то еще…»