В офисной обстановке он выглядел достаточно хмуро.
– Сегодня на моем лице больше щетины, потому что я расслабился и моя борода отросла больше чем хотелось бы – вечная проблема. – Он убрал телефон. – Это я, если в двух словах.
Улыбка вновь появилась в уголке ее рта.
– Рада, что вам удалось расслабиться у нас.
Так и было. Она не могла даже представить, насколько редко это происходило.
– Хотите знать, как вы выглядите в моем представлении? – предложила она.
Да, отчаянно.
– Нет. Ненавижу плохие новости.
– Хитклифф, написанный Пикассо.
Он искренне рассмеялся:
– А откуда вы знаете, как творил Пикассо?
– Я же говорила, мама любит дополнять мои впечатления. У нее потрясающе богатый лексикон.
– А Хитклифф?
– Я люблю читать.
– Что ж… Приму Хитклиффа Пикассо. С радостью.
Ее голос стал чуть более хриплым:
– А хотите знать, как я представляла вас раньше?
Что-то подсказывало ему, что не стоит отвечать согласием.
– Да…
Она подняла голову к небу и уставилась на солнце с широко открытыми глазами. Его первым побуждением было потянуться к ней и защитить ее глаза от разрушительных лучей, но что-то в ее движениях говорило, что она делает это уже не в первый раз.
Лейни повернулась:
– Когда я так делаю, у меня появляется фантом. Прямо передо мной, где должно быть зрительное изображение. Это скорее чувство, чем визуальный образ. Я не всегда уверена, реально ли оно, или виной всему мое воображение.
Элиот подавил желание прочистить горло.
– Вы ощущали меня… как фантом?
– И он был достаточно плотным.
Ее смех разлетелся по ветру, пока они на полной скорости мчались между побережьем и деревьями.
– Слушая вас, я сам себе начинаю казаться загадочным.
Дальше они ехали в молчании, и Элиот любовался пейзажами за окном – в основном чтобы не смотреть на Лейни. Он понял, что она видела гораздо лучше без использования органов зрения. Она различала людей по их качествам, их порядочности и честности. Элиот и сам иногда размышлял, кем он является на самом деле. Ведь его внешний образ создан дорогой одеждой и прочими атрибутами успешного человека. Вдруг она поймет, что за внешним лоском скрывается пустота?
Оуэн припарковал грузовик в кустарнике сбоку от дороги, за стальными голубыми воротами.
– Приехали, – выдохнула она. – Собственность Дэвидсонов.
– Не так впечатляюще, как собственность Морганов.
– Это задние ворота. Четырехлетний ребенок Дэвидсонов страдает от аллергии, так что они разместили ульи в дальнем конце фермы.
Оуэн выпрыгнул из грузовика и закрыл ворота, прежде чем поехать дальше по едва различимой дороге. Он остановился на пригорке с редкими деревьями, неподалеку от двух десятков белых ульев. Элиот поднялся на ноги и проводил Лейни к краю кузова, прежде чем спрыгнуть. Она села на край и, когда он встал перед ней, осторожно обхватив за талию, соскользнула на землю.
Может, помощь и была предусмотрена, но реакция тела Элиота на близость к очаровательной девушке оказалась слишком красноречивой. Даже сквозь одежду он чувствовал возбуждение, ему хотелось знать, что надето под ее комбинезоном. Топик и шорты? Кажется, там не так много ткани.
Она уверенно встала на ноги и приподняла голову, пробормотав:
– Спасибо.
– Не за что.
Наконец она посмотрела на него своими глубокими серыми глазами. И хотя Элиот понимал, что они ничего не видят, он верил, что ее душа видит его.
– Одевайся, Элиот, – сказал Оуэн, хлопнув дверью и направляясь прямо к прицепу, чтобы отвязать пустые ульи. – Нас ждет куча работы.
Щеки Лейни зарумянились, и она сделала шаг назад:
– Игнорируйте его – так все делают. Вы здесь не для работы.
По мельком брошенному взгляду Оуэна чувствовалось, что это его оскорбило.
– Я не против того, чтобы помочь.
– Решать вам.
Лейни повернулась и пошла к брату, легко касаясь пальцами грязного борта прицепа для ориентировки, и Оуэн загрузил ее снаряжением.
Элиот прикусил язык. Оуэн обращался с Лейни так, словно она была совершенно здорова, в то время как ее нужно было баловать как принцессу. Впервые в жизни Элиоту хотелось заботиться о ком-то.
Прошел целый месяц, и вскоре Элиот должен был вновь оказаться на ферме. Несколько коротких недель, в течение которых Лейни могла привести в порядок голову и вновь стать спокойной и уравновешенной. Но, судя по нарастающему с приближением выходных беспокойству, ей это не удалось.
На этот раз они проведут вместе весь уик-энд.
Лейни услышала приближение его машины, еще когда та начала взбираться по длинной дороге, ведущей к дому. Она предположила, что Элиот отправится до ужина в свое шале. И когда оно успело стать его? Лейни не собиралась делать шума из его возвращения – он был простым посетителем.
Следуя своему намерению, вечер Лейни решила провести в городе. Она не собиралась вновь сидеть за трапезой, не в силах сконцентрироваться на чем-либо кроме Элиота Гарвея. Она потянулась за телефоном.
– Оуэн, – сказала она, едва дождавшись, пока тот снимет трубку, – я передумала насчет ужина. Когда мы можем выехать?
Меньше чем через полчаса она уже с комфортом расположилась в кафе «Лайар», окруженная друзьями Оуэна. Там она встретилась с младшей сестрой своей лучшей подруги – Кристалл, которая, казалось, витала в облаках, отвечая невпопад на половину вопросов.
Лейни вздохнула, сдаваясь.
– И кто он?
– Что? – Кристалл по-прежнему не проявляла внимания.
– Кто из друзей моего брата вскружил тебе голову?
Кристалл бурно запротестовала:
– Лейни!
– Прости. – Она села ближе, изображая заинтригованный шепот. – Тревис или Ричард?
– Почему ты не думаешь, что это может быть Оуэн?
– Потому что он не из тех, кто стоит женского внимания.
– Ты говоришь так, потому что он твой брат.
– Я говорю это, потому что он идиот.
Кристалл чересчур громко рассмеялась, подтвердив худшие предположения Лейни. Оуэн. Парень, не способный пробыть с одной девушкой даже пяти минут.
– Не влюбляйся в Оуэна, Кристалл. Влюбись в Тревиса. Он симпатичный.
И Тревис был единственным, подходящим Кристалл по возрасту.