Петров-Водкин был опозорен. В душе у него звучала тихая траурная музыка. Его никто не понимал. Не любил и не принимал всерьез. А главное, сам Петров, он презирал себя сильнее, чем все другие, которые не догадывались о внутреннем потенциале его, о развитых умственных способностях, то есть обо всем том, чем сегодня он так и не воспользовался.
Он опустил голову и зажмурился. Было стыдно на себя смотреть, и слушать себя — было тоже стыдно. Серый, чуть тронутый вечерней зарей асфальт усиливал ощущение собственной бесполезности. Вот если бы Петров-Водкин умел прыгать с шестом, о нем знал бы весь мир. О победах и неудачах. А так — он сам себе судья, жюри и приемная комиссия. С какой-то стороны — даже лучше. И все же, все же, все же…
Вот именно, все же домой Петров шел не с пустыми руками. Во-первых, он пришел к важному выводу о том, что Кирилл Матвеев был подельником, то есть компаньоном Наливайко. Во-вторых, он теперь знал: что-то важное лежало в сейфе, который осталась охранять пьяная женщина-Цербер, в-третьих. Афина, решив покончить жизнь самоубийством, не оставила никакого завещания, а в-четвертых, ключи… Необходимо только проверить, еще раз все проверить. Но Кузьма Григорьевич был уверен, что на свете не бывает двух идентичных замков. Не ставят одинаковые замки в сейф и в замок собственной квартиры. Значит, ключи от сейфа исчезли. Или так… Они не были найдены. Или это просто не занесено в протокол?
А хорошо, что Матвеев не воспринял его всерьез. Хотя и обидно. Деревня Холодки, Лялька, первая настоящая работа молодого юриста Петрова. И сразу громкое убийство. Среди подозреваемых — муж жертвы и куча подруг-завистниц.
Хорошо, что рядом была Леночка. То есть, собственно, ее фотография. Сама она наезжала по выходным. Это очень дисциплинировало. Очень…
…Муж жертвы — Кирилл Матвеев, по прозвищу Кобель. Конечно, с такой внешностью по стройотрядам можно было не ездить. Но времена были совершенно другими. То, что сейчас считается большим достоинством и хорошо продастся, в те годы еще надо было суметь всунуть. Летние лагеря для этого дела как раз годились. Но зачем гадить там, где уже нагадила твоя жена?
Петров-Водкин нахмурился, вспомнив, как однажды ночью Ляля устроила Ивана Купалу… И пригласила Петрова. Лично. Открыткой, пообещав, что правонарушений не будет. А ее тогдашний ухажер, из местных, чуть не набил Петрову морду, потому что Ляля слишком явно строила ему глазки и терлась крутым, упругим… Спиной… Вот чем терлась. Потом местный Ляльку бросил и перекинулся на одну из ее «мушкетериц». А Кирилл все смеялся, проповедовал идеи свободной любви и курил махорку, выдавая ее за марихуану…
Первая встреча Петрова с Матвеевым на официальном уровне закончилась фарсом. Хотелось раскрутить бригаду хиппующих наркоманов, а оказалось… Матвеев корчил из себя «тяпнувшего», имитировал галлюцинации и резво убегал от практиканта Петрова. Следственный эксперимент, который Кузьма Григорьевич поставил на себе, привел к самым плачевным результатам — подлец Кирилл набил сигарету сухим сеном. Оно вспыхнуло и чуть не лишило надежду советской юриспруденции заботливо выращиваемых усов. А потом погибла Лялька. Беспутная, шалая, чудная девка… И кто, кроме Кирилла, мог так вот с ней поступить?
…Едва Петров переступил порог собственного дома, он тотчас же взялся за пылесос.
— Что-то не так? — в один голос спросили жена и мать. — Кузя, будь осторожен. Тебя может ударить током.
— Мама! — возмутился Кузьма Григорьевич, который был настроен весьма решительно. Следственный эксперимент, который он собирался провести, требовал, чтобы на ковре, подаренном им с Леночкой на свадьбу, не валялись колготки, обрывки газеты, кусочки жвачки и пластилина. Следственный эксперимент требовал чистоты.
— В прошлый раз ты затянул внутрь мои часы, — предупредила Леночка с весьма угрюмым видом. — Может, лучше веничком?
— Ничего не лучше, — огрызнулся Кузьма. — И часы должны быть на руке, а не под кроватью…
Кузьма Григорьевич нахмурился. Если бы не его следственные эксперименты, то квартира заросла бы мусором и превратилась в свалку… Конечно, у Леночки была масса других достоинств. Например, она хорошо разбиралась в ракетостроении, могла вычислить время вращения Юпитера вокруг Солнца. И все же…
— Побудьте там, пока не позову, — мрачно попросил Петров. Осталось совсем немного — открыть балконную дверь, вынести туда немного мусора из комнаты. Конечно, велосипедных шин у него не было — ребята разобрали на рогатки прошлым летом, когда увлеклись ретро-играми… Но это было непринципиально. Убедившись, что никто за ним не следит, Кузьма Григорьевич подготовил все для следственного эксперимента и обратился к ассистенткам: — Слушайте инструкции. Нужно войти в комнату и в быстром темпе по очереди энергично продвигаться к балкону. Ясно?
— Как, то есть энергично? — уточнила мама.
— Это значит, ты должна идти в глубоком душевном волнении, — объяснил Петров-Водкин.
— А уже есть с чего? — обеспокоилась она.
— Лена. Первый пошел!!!
Из комнаты в течение нескольких минут слышались звуки странной возни, сопровождаемой хихиканьем и пререканиями. Учитывая, что по характеру и отношению к жизни Леночка была чуть улучшенным вариантом его мамы, Петров-Водкин особенно не надеялся на успех. Надо было приглашать тещу. Вот это ответственный человек. Психиатр на пенсии. Без всяких там глупостей…
— Кузя, закрой глаза, первый пошел, — предупредила мама.
Когда Леночка в бикини из прошлой жизни стремительно направилась к выходу на балкон, Петров-Водкин обмер. Если все то, что видит он, увидят сейчас соседи, то завтра весь район будет говорить о том, что в доме у них народилась новая порнозвезда. Кузьма успел закрыть собой проход и подхватить на руки свою крепенькую, но не толстую, упаси бог, жену.
— Ты доволен? — ласково спросила она. — Получилось?
Он грустно оглядел ковер и сказал:
— Нет! Мама, теперь ты. Только, умоляю, посерьезней. Представь, что меня выгнали с работы…
— Не может быть! — Мама рванула к Петрову и вдруг остановилась прямо посреди гостиной. — Что это? За что? Тебя выгнали за связь с мафией? Лена, с кем ты живешь? У вас по полу разбросаны мобильные телефоны. Вероятно, он выпал из его кармана… Так вот, значит, чем ты берешь? Когда наш народ…
— Перестань, — взмолился Петров. — Не смешно!
— Да уж. — Мама укоризненно покачала головой. — А он работает?
— Может, еще раз попробуете? Мне надо узнать, тот, кто хочет выброситься с балкона, отшвырнет ногой мобильный телефон? Да так, чтобы он отлетел под кровать?
— Зачем? Через него можно просто переступить, — разглядывая свое отражение в зеркале, сказала Леночка. — Просто переступить. Вот если бы публика была, — мечтательно произнесла она, разглядывая пустой двор. — Чтобы кто-то за полу халата ухватил, упрашивать стал, удерживать, тогда и посуду можно было бы бить и телефон швырять. А так…
— Да, — согласилась мама. — Жалко же вещь. И вообще, если топиться или стреляться, его бы стоило отключить. Тренькнет и отвлечет… Рука дрогнет… Или нога… Ничего хорошего…