— Ха-ха-ха! — донеслось из окна.
Гай вздрогнул, револьвер в руке затрясся.
Где-то на улице смеялась молодая девушка — вдалеке, но смех был слышен ясно и отчетливо, как выстрел. Гай облизнул губы. Этот смех заключал в себе столько жизни, что перечеркнул все его мысли, и образовавшийся вакуум заполнила новая: он собирается убить человека. Это произошло молниеносно, между двумя ударами сердца. Жизнь. По улице идет девушка. Возможно, с любимым. А здесь в кровати спит живой человек. «Нет! Не думать! — велел себе Гай. — Не забывай, ты делаешь это ради Анны! Ради Анны и себя самого. Считай, что ты на войне, считай…» Он спустил курок. Револьвер тихо щелкнул. Гай нажал еще раз — опять осечка. Что за фокусы?!
Он снова нажал на спусковой крючок.
Комната взорвалась грохотом. От страха Гай сжал пальцы, и грохот повторился, словно мир треснул по швам.
— Кха! — произнесла фигура на кровати.
Серое лицо приподнялось, и стали заметны очертания плеч.
В следующую секунду Гай уже падал на карниз крыльца. Это было похоже на пробуждение от кошмарного сна. Он сумел ухватиться рукой за край карниза и соскользнул, приземлившись на колени. Пробежал вдоль стены дома, через газон прямо к тому месту, где у забора стоял ящик из-под молочных бутылок. Явь встретила его рыхлой землей, в которой вязли ноги, и безнадежностью взмахов руками, которыми он пытался ускорить свой бег. Вот она, жизнь, — не только беззаботный женский смех, но еще и кошмарный сон, где все против тебя, а ты парализован страхом.
— Эй! — крикнули позади.
Как и следовало ожидать, за ним гнался дворецкий. Буквально дышал в спину. Кошмарный сон!
— Эй! Эй, ты!
Гай остановился под вишневыми деревьями и стал ждать, занеся кулак. Оказалось, дворецкий вовсе не наступал ему на пятки, он был еще далеко. Гай видел бегущую со всех ног фигуру в белой пижаме, развевающейся на ветру, как дым. Застыв в оцепенении, он ждал.
— Эй!
Как только фигура приблизилась, Гай двинул ее в подбородок, и белый призрак рухнул наземь.
Гай перелез через забор.
Тьма вокруг сгущалась. Гай чуть не врезался в дерево, перепрыгнул канаву и бежал, бежал. Потом он упал лицом вниз, пригвожденный к земле болью, которая расходилась от живота по всему телу. Его била дрожь. Гай лежал и думал, что на дрожь нельзя тратить силы, которые нужны для бега, что он побежал совсем не туда, куда велел Бруно. Однако встать и пойти в правильном направлении просто не мог. «Тебе надо отыскать неосвещенную тропинку, которая идет на восток от Нью-хоупа, с южной стороны дома. Надо перейти две улицы, добраться до Коламбия-стрит и повернуть на юг (направо). Там автобусная остановка, можно доехать до другой железнодорожной станции». Легко было Бруно писать свои чертовы инструкции на бумаге! Гай примерно знал, где находится — на поле к западу от дома, и это никаким образом не было прописано в инструкциях! Он огляделся. Ну и где север? Почему не горят фонари? Как он найдет эту тропинку в темноте? Он даже не знает, остался дом позади или слева!.. Правое предплечье раздирала непонятная боль, такая острая, что рука могла бы гореть в темноте.
Выстрел словно разорвал его на части, и не осталось энергии, чтобы подняться и идти. Ни энергии, ни желания. Гай вспомнил, как в старших классах его сбили с ног во время футбольного матча, и он так же лежал вниз лицом, от боли потеряв дар речи. Вспомнил, как потом мать кормила его ужином и принесла грелку в постель, вспомнил прикосновение ее рук, когда она поправляла ему одеяло. Лежащая на земле кисть тряслась так, что обдирала кожу о торчащий камень. Гай кусал губу, и в голове проносились бессвязные мысли, как бывает с утра после бессонной ночи. Он уговаривал себя немедленно встать, потому что нельзя иначе, он ушел совсем недалеко. Вдруг ноги и руки пришли в движение, как будто тело накопило энергию и резко выпустило. Гай вскочил и снова побежал по полю.
Его заставил остановиться странный звук — низкий мелодичный стон, доносившийся сразу отовсюду.
Сирены полицейских автомашин. Ну конечно. А он-то, дурак, первым делом подумал про самолеты!
Гай бежал куда глаза глядят, лишь бы оказаться подальше от сирен, которые теперь завывали сзади и слева. Он понимал, что бежит в сторону от тропинки. Белый оштукатуренный забор наверняка остался далеко позади. Гай начал забирать влево, чтобы пересечь шоссе, но тут услышал приближающиеся сирены. Значит, придется либо ждать, либо… Нет, ждать нельзя. Он побежал вдоль шоссе параллельно с машинами, зацепился за что-то ногой и снова упал в какую-то канаву.
От раздражения и обиды он даже всхлипнул. Левая рука была в воде до запястья. Гай подумал, что так можно испортить часы, но тело отказывалось повиноваться. Рука была во власти двух равнодействующих сил: одна тянула вверх, другая — вниз, и рука в итоге застыла без движения. А самое невероятное, дико хотелось спать. Вскочить и побежать заставила паническая мысль, что полиция вот-вот окружит его.
Справа, совсем рядом победно взвыла сирена.
Впереди вспыхнул прямоугольник света. Окно. Он чуть не врезался в дом. Весь мир не спит этой ночью! А ему надо как-то перебраться через шоссе!
В пяти метрах от него по дороге проехала полицейская машина, освещая фарами кусты. Слева, со стороны дома, завыла еще одна и стала постепенно отдаляться. Пригнувшись, Гай перебежал шоссе почти сразу за машиной и скрылся во тьме. Теперь неважно, где тропинка, главное, в этом направлении он сможет убежать далеко от дома. «С южной стороны будет лес, там легко спрятаться, если возникнет необходимость уйти с тропинки… Что бы ни случилось, не смей бросить „люгер“ прежде, чем доберешься до железнодорожной станции». Гай сунул руку в карман и ощутил через перчатку холод револьвера. Он даже не помнил, как убирал его. Револьвер вполне мог бы сейчас валяться на голубом ковре спальни! А если бы выпал на бегу? Гай обругал себя — вовремя же он спохватился…
Кто-то поймал его в темноте и цепко держал, не пуская дальше. Гай инстинктивно стал отбиваться кулаками и обнаружил, что его держат кусты, он забрался в какие-то колючие заросли, но пришлось все равно ломиться через них, потому что за спиной выли сирены, и надо было бежать. Наслаждаясь честной битвой, Гай самозабвенно сражался с противником, со всех сторон тянущим к нему тонкие когтистые лапы, и треск веток заглушил даже сирены.
Очнулся он на краю леса, вниз лицом на склоне, не зная, упал ли только что или давно лежит без сознания. Видимо, давно, если судить по серому предрассветному небу и пляшущим перед глазами мушкам. Встал. Пальцы нащупали мокрое пятно над виском. Гай с ужасом подумал, что у него может быть проломлен череп, и немного постоял, ожидая, что вот-вот упадет замертво.
Внизу, как звезды в сумеречном небе, тускло мерцали огоньки маленького города. Не задумываясь о том, что делает, Гай достал платок, перевязал основание большого пальца, из которого сочилась темная кровь, прислонился к стволу дерева. Глаза пристально рассматривали городок и дорогу. Нигде ни малейшего движения. Это действительно он? Стоит здесь, держась за ствол дерева, а позади оглушительный выстрел, завывания полицейских сирен, мучительный путь через лес… Хотелось пить. На грунтовой дороге, огибающей городок, он заметил автозаправку и пошел туда.