Три парня, и две девушки увлеченно раскапывали что‑то в развалинах старого города. Судя по всему, овчинка стоила выделки, археологи выглядели вполне, даже скорее, возмутительно довольными. И Маше все больше и больше нравились их имущество — небольшой, ладный моторный баркас, точнее, самоходная баржа, одежда, оружие. Слишком уж легко была снаряжена для дальнего путешествия одержимая, те же кроссовки вот — вот прикажут долго жить, да и ночные заморозки для слабого человеческого тела совершенно не добавляют здоровья.
— Ну что, Мадлен? Сегодня утром, на рассвете. Как тогда, двадцать второго июня, в четыре утра. — Девушка нахмурилась. Как тогда все хорошо начиналось! Громкие победы, вереницы пленных, взятые города.
И ожесточенное сопротивление русских, с каждым шагом все более злое. Впрочем, с тех пор, как она попала под взрыв тяжелого снаряда с русского эсминца, убившего ее тело и стерший ее имя, прошли века. Но вот ненависть осталась.
— Грамотно они обустроились, все‑таки. Почти молодцы. — Маша усмехнулась, опуская небольшой бинокль. Обычный театральный бинокль, который всегда лежал в сумочке у Демидовой, бывшей завзятой театралкой. И сейчас он здорово выручил одержимую, позволив с безопасного расстояния разглядеть и лагерь, и его обитателей. — Ты уже собралась бежать, красавица? Тогда осторожнее, олени они с рогами и копытами. А эти, на острове — с винтовками.
И даже с пулеметом, тяжелый станковый пулемет стоит на треноге, на носу у небольшого кораблика. Другое дело, что он сейчас закрыт брезентом, и судя по всему, редко используется.
— Беги, моя красавица. — Одержимая чмокнула росомаху в макушку, и та быстрой, кажущейся неуклюжей рысью рванула в сторону небольшого лесочка можду развалинами старых зданий.
А Маша снова устроилась под раскидистыми лапами старой ели, разглядывая лагерь копателей. На самом деле неплохой легарь, грамотно устроенный на островке, отделенный узкой протокой от пригорода. И отсеченный полоской воды от основной нежити. А от тех же расквыр защищало гнездовье грайворонов, расположенное неподалеку. Грайвороны хоть и те еще хулиганы, способные довести до нерного срыва своими шуточками и любовью к блестящим цацкам, но мимо них мало кто пройдет.
Маша, зло усмехнувшись, отложила бинокль. Опять двадцать пять, снова там телячьи нежности. Сидят, целуются. Среди копателей была одна влюбленная парочка, которые на острове частенько отрывались. И если для членов команды то, что происходит по ночам в небольшой палатке, было частной жизнью друзей, то для одержимой это было маловыносимо. Чужая любовь и нежность вызывали лютую зависть и ненависть. И она за эту неделю несколько раз едва сдержалась, чтобы не ринуться на островок и не вырвать сердца у влюбленных. И только едва ощутимая сторожевая паутинка некроманта сдерживала ее. Кстати, хахаль той дылды, Беловой, бортстрелок‑то, он был неощутим. При этом она точно была уверена, что этот парень уверенно контролировал намного большее пространство, чем копатель с острова.
Проснвшись посреди ночи, Мария поглядела на чуть светящийся циферблат отменных дамских часиков. Два часа ночи. Пора собираться. Зря, что ли она три дня разведывала течения, бросая в воду сухие ветки?
Через полтора часа она бесшумно столкнула в реку заранее подтащенное, сваленное недавно ветром сухостойное дерево, и быстро забралась на него. Легла так, чтобы ее не было видно, и замерла, практически застыв. Плавно прекратила поток сознания, превратившись в часть коряги. Теперь только ждать, когда течение через полчасика прибьет сухостоину к берегу острова.
Ее расчеты оправдались, через полчаса, показавшимся длиннее ее нежизни на Соловецком острове, коряга уткнулась в песчанный берег.
И примерно в этот же момент на берегу раздался топот, треск ломаемых веток, и на бережок напротив острова выскочило немалое стадо косуль, голов в семьдесят, не меньше. Тревожно оглянувшись, вожак длинным прыжком скакнул в воду, и поплыл к острову. Все стадо двинулось за ним, под удивленные вскрики проснувшихся и здорово удивленных копателей, выскочивших к берегу в нижнем белье и с оружием.
Пока девушки спорили с парнями, стрелять косуль или нет, вожак достиг меляка, и рванул на остров мимо копателей. Следом за ним метнулись другие олени, едва не сбивая с ног растерянных людей.
И в этот момент Мария плавно поднялась с коряги, и четыре раза выстрелила. А потом еще один раз, дробя плечевой сустав девушке, оставленной в живых. Ее карабин брякнулся на камни, девушка со вскриком осела на песок пляжа. Еще бы, первым выстрелом Мария раздробила ей ступню.
Торжествующая одержимая встала было, и направилась к жертве, когда была вынуждена стремительным прыжком метнуться в сторону от огненной волны, рванувшейся в ее сторону от раненой.
Еще раз грохнул ТТ, дробя второе плечо пироманке и опрокидывая ее на песок пляжа. И еще один выстрел, на этот раз в запутавшуюся в палатке косулю.
— Ну вот, ужин есть. — Довольно улыбнулась Мария, подходя к пытающейся отползти в ужасе девушке, гребущей песок здоровой ногой. — Да ты так не бойся, я тебя есть не собираюсь. Так, попытаю, узнаю что надо, и просто убью.
Внимательно рассмотрев раненую, Мария грустно спросила сама у себя:
— Ну почему вот так получается, а? — И рывком за волосы задрала голову вскрикнувшей жертве. — Какое лицо, настоящая арийка! Красавица, как из канона. — После чего нагнувшись, грубо поцеловала теряющую сознание от боли девушку в губы, укусив до крови напоследок. Грубо рванула клетчатую рубашку, оголив высокие груди. — Какое тело, и не мое. Не везет. — И сильно сжала грудь, ухватив сосок пальцами как клещами, с нечеловеческрй силой повернув.
Над рекой взвился женский крик, снова поднявший с сосен стаю грайворонов, успокоившихся было после выстрелов.
Мария долго пытала раненую, добывая нужную ей информацию. В коротких перерывах она развела костер, освежевала косулю, накормив росомаху лучшими кусками.
— Ну вот, я все, что мне нужно узнала. Прощай, Елена. — Мария подняла ТТ, грохнул выстрел. Истерзанное тело несчастной копательницы дернулось и замерло. — Это был неправильный выбор профессии, красавица. Надо было идти в бухгалтеры. Теперь их похоронить надо бы, а, Мадлен? — Одержимая поглядела на росомаху, которая рассматривала тела убитых явно с гастрономической стороны. — Нет, дорогая моя, некоторые вещи я делать никогда не буду. Пусть я сейчас разбойница и убийца, но людоедкой не стану. Это, знаешь ли, точно закрывает дорогу к возрождению. Так что кушай косулю, хотя ты итак обожралась. — Хлопнув зверюгу по битком набитому пузу. Демидова встала, и пошла к убитым ей людям.
Легко, как будто это не тела здоровенных парней и взрослых девушек, она перебросала трупы в моторную лодку. Долго ходила по берегу, собирая камни в узлы из изрезанной палатки, изготавливая самодельные якоря. Ворча на свою глупость, обыскала в лодке тела, привязала к ногам своих жертв грузы, и, разобравшись с управлением, вывезла тела на середину реки, после чего сбросила их в воду. Совершенно спокойно, буднично, ополоснула руки в реке, и повернула к берегу.