В него стреляли.
Беллами упал. На него тут же набросились охранники, заставив подняться на ноги и грубо скрутив руки за спиной, не обращая внимания на льющуюся из раны кровь, выволокли его на поляну.
– Беллами! – словно издалека донесся до него крик Кларк.
Точно сквозь дымку, он наблюдал, как девушка расталкивает толпу, пробиваясь вперед, и кричит на охранников:
– Оставьте его в покое! Вы уже его подстрелили, вам что, мало? Пожалуйста, дайте мне его осмотреть! Он нуждается в медицинской помощи.
Охранники расступились, пропуская Кларк. Она обхватила Беллами руками и помогла опуститься на землю.
– Все нормально, – тяжело дыша, сказала она. – Вряд ли это серьезно, думаю, пуля прошла навылет.
Беллами только кивнул, потому что челюсти его будто свело, и он не мог выговорить ни слова.
– Что прикажете, сэр? – крикнул один из охранников стоящему в стороне Родосу, но ответа Беллами уже не услышал. Он погрузился в беспамятство, успев лишь подумать, что скорее умрет, чем будет жить на Земле узником.
Обычно Уэллс ночевал на поляне, предпочитая тишину под звездным небом переполненным хижинам, но последние две ночи он провел на полу лазарета, и ему едва ли удалось там хоть немного вздремнуть.
Кларк использовала любую возможность побыть с Беллами, промывая его раны, следя за тем, чтобы не началась лихорадка, и болтая всякую чепуху, лишь бы отвлечь любимого от боли. Но помимо Беллами у нее была минимум дюжина пациентов, и Уэллс старался при каждом удобном случае внести свою лепту в уход за полубратом. Он старался, чтобы у Беллами всегда была питьевая вода, и, когда тот ненадолго приходил в сознание, рассказывал ему, что происходит в лагере.
Поднявшись на ноги, Уэллс с трудом подавил стон и принялся массировать себе плечи. Складных кроватей категорически не хватало, и сын Канцлера следил, чтобы они доставались раненым. Он бросил взгляд на Беллами, который наконец забылся сном после мучительной беспокойной ночи. Из-под повязки больше не сочилась кровь, и это было добрым знаком, но Кларк всерьез беспокоилась об инфекции.
Уэллс смотрел на бледное лицо Беллами и в который раз чувствовал, как поднимается в нем злость на Вице-канцлера. Его отец никогда не позволил бы охранникам стрелять в Беллами, даже если бы тот не был сыном Канцлера. А Родос говорит множество слов о порядке и законности, но на практике не слишком-то заботится о соблюдении этих принципов.
Потом Уэллс выскользнул из хижины и аккуратно прикрыл за собой дверь, чтобы та не хлопнула. Его любимым временем суток на Земле было раннее утро. Он выкроил часок для себя, чтобы полюбоваться восходом солнца, прежде чем лагерь проснется и начнется дневная рутина. Ребята, которые отвечают за воду, вставали первыми и, растрепанные, шли с канистрами к ручью. Потом поднимались ответственные за костер и непременно затевали соревнование, кто быстрее наколет дров. Тут, на Земле, их маленькое сообщество удивительно быстро обзавелось привычками и традициями. Во многих отношениях жизнь тут была свободнее и счастливее той, к которой они привыкли в Колонии.
Но, хотя с тех пор, как прибыли новые челноки, прошло меньше трех суток, те утренние часы казались далеким воспоминанием. Все это время Уэллс не видел Сашу. Они оба сошлись на том, что для нее будет безопаснее находиться в Маунт-Уэзер, пока Уэллс не придумает способ рассказать о ней Родосу, и ее отсутствие вызывало у юноши прямо-таки физическую боль.
Раньше в это время поляна была пуста, но сейчас тут и там на ней виднелись кучки людей самого жалкого вида. Это были вновь прибывшие, оставшиеся без места под крышей и потому вынужденные проводить ночи (по большей части, бессонные) в ужасе таращась на незнакомое небо, да недовольные члены сотни, которые предпочли мокрую траву и холодный воздух стычкам с незваными гостями, претендующими на их места.
Вокруг холодного кострища уже стояли несколько взрослых, очевидно ожидая, что кто-нибудь разведет для них костер. Чуть в стороне расположилась занятая разговором группа охранников, делающих жесты в сторону хребта, из-за которого впервые появились воинственные наземники. Взвесив все «за» и «против», Уэллс вчера рассказал Родосу о двух группах наземников: о сторонниках мира, предводительствуемых Сашиным отцом, и сторонниках насилия, убивших Ашера и Прийю. После этого разговора Родос расставил по периметру поляны круглосуточные караулы.
Подойдя к кострищу, Уэллс выдавил из себя улыбку и сказал:
– Доброе утро!
Ему покивали, однако никто не сказал ни слова. Уэллс знал, что они чувствуют, потому что и сам ощущал то же самое в первые дни на Земле, – растерянность, шок от перелета и одновременно скорбь по оставшимся в Колонии. А еще он знал, что единственный способ справиться с тоской и идти вперед заключается в том, чтобы что-то делать.
– Кто хочет научиться разводить костер? – спросил он.
Предложение было принято неоднозначно, и лишь девушка дет двадцати с небольшим пробыла рядом с Уэллсом достаточно долго, чтобы попробовать разжечь огонь. Юноша вручил ей охапку дров и направил обратно к кострищу. Там он показал, как сложить поленья в пирамидку для лучшей тяги, и продемонстрировал все стадии разведения огня. Когда они закончили, девушка улыбалась, и Уэллс заметил в ее глазах крошечную искру возвращающейся жизни.
– Отличная работа, – сказал он. – Последи пока за ним, а когда будет что приготовить, мы подкинем побольше дров, чтобы пламя горело жарче.
Потом Уэллс направился к небольшой группе ребят, которые должны были сегодня отправиться на охоту. По пути он поравнялся с кучкой охранников и остановился, почувствовав на себе их взгляды. Охранники стояли с ружьями за плечами и ждали, чтобы кто-нибудь сказал, что им делать.
Хотя, находясь в заключении, Уэллс был лишен офицерского звания, он прокашлялся и командным голосом произнес:
– Один из вас должен сопровождать каждую охотничью партию. Нам нужно накормить множество ртов, и ваши ружья очень в этом пригодятся.
Охранники переглянулись, словно ожидая, что кто-то из них даст разрешение, и, пожав плечами, пошли следом за Уэллсом. Юноша разделил их на группы и дал несколько уроков бесшумной ходьбы, которая нужна, чтобы ненароком не спугнуть дичь. После этого в лагере остались только двое из них, те, кого Родос назначил сторожить лазарет, чтобы Беллами не сбежал.
На поляне становилось все шумнее, по мере того как она наполнялась покинувшими переполненные хижины людьми, надеющимися раздобыть себе что-нибудь на завтрак.
Лагерь отчаянно нуждался еще в нескольких хижинах, для строительства которых требовалось множество бревен и как минимум неделя работы. Уэллсу следовало бы приставить к делу два-три десятка новичков и начать стройку, пока не похолодало. Нужны были емкости для воды (их мастерили из металлических обломков), и Уэллс добавил в мысленный список дел еще одно: отправить людей на место крушения за подходящими кусками металла, которых потребуется штук десять, не меньше. Впрочем, все это не будет иметь никакого значения, если они в ближайшее время не раздобудут пищи. Сейчас, когда надеяться на Беллами не приходится, это сложнее, чем когда бы то ни было. Уэллс закрыл глаза, сделал медленный глубокий вдох-выдох, пытаясь собраться с мыслями и позволяя утреннему солнышку согреть его лицо.