– Я хотел бы уточнить вопрос об исторических ценностях…
– Егорка, – мягко начал я, опередив Леху. Младший, поди, отвык от проявлений бараньей упертости нашего среднего, а я-то как раз нет. Знаю, стоит сейчас начать спорить, доказывать, он упрется рогом в землю, и хрен его сдвинешь. Может и в поселок за ментами двинуть, чтоб только свою точку зрения отстоять. – Здесь везде исторические ценности. Правильно?
Ждал его согласия. И не продолжал, пока он не кивнул.
– Картинки эти на скале, курганы… Мы мимо проезжали. Видел?
И снова пауза. Снова жду кивка.
– А сколько их там, этих древних могил? Видел? Много? Правильно?
– Да, но…
– Погоди спорить, брат. Просто вот о чем подумай. И скажи. Что такого этакого может быть в этом месте, чего нет в том? Кости? Черепки? Золота по музеям мало? Какую такую страшную тайну древней истории мы не дадим раскрыть ученым, бляха от ремня, если не расскажем им о находках?
– Нет, ты, конечно, прав, – расслабился Егор. – Но все же…
– Давайте так, мужики. – Я сделал вид, будто пошел на компромисс. – Если вдруг – заметьте, я сказал – вдруг! – если вдруг мы отыщем нечто такое, что реально может быть исторической реликвией, а не просто очередной древней финтифлюшкой, каких полно в любом музее, то собираемся снова и думаем, каким именно образом хрень эту археологам слить и свои шеи не подставить. Идет?
– Идет, – за всех сразу ответил Леха и, приобняв среднего за плечи, добавил: – Пошли эту хрень искать, индианы джонсы, ерш твою медь.
Посмеялись и пошли. В конце концов, именно за этим мы сюда и приехали. А удивительная бирюзовая река с изумрудными берегами – это так, пейзаж. Фон для самого главного.
Шишка после того, как с нее сняли весь мусор, нанесенный веками, оказалась правильным овалом длиной пять метров шестьдесят сантиметров и шириной в два с половиной. Это я точно запомнил, потому что Егор никому не дал работать, пока все не промерил и не вычертил на вырванном из ученической тетрадки листке схему. Понятия не имею, за каким, но он даже не поленился притащить компас. А потом доставал нас, мокрых от пота, своими восторгами по поводу идеально точной ориентации шишки по сторонам света.
– Хорош нас лечить, профессор. Лучше помоги материально. Ща вскроем, – огрызнулся вооруженный перфоратором Поц. – И у него ориентация сменится! Говори, какой сверлить!
Оказалось, наш ученый давно уже все придумал. Пока он не объяснил, мне и в голову не приходило искать какой-то особенный порядок в расположении проклятых валунов. А Егорка – он другой. Он первым делом определил, что бронекамни не просто навалены как попало, а идут по спирали и заканчиваются точно в геометрическом центре, бляха от ремня, композиции.
– Таким образом, товарищи, – подвел средний черту, – если мы удалим камень, установленный древними последним, с остальными не должно быть никаких проблем.
– Короче, Склифософский! – фыркнул Мазута. – Сверлить?
– Сверли, – крикнул я, испугавшись продолжения лекции на тему кораблей, бороздящих просторы Большого театра.
Пока наш Стаханов с электроинструментом ковырял каменюку, мы с Лехой успели взгромоздить и скрутить болтами кран-балку. В готовые отверстия опять-таки электрическим болтовертом вкрутили пару анкеров с кольцами, к которым подцепили крюк лебедки. По идее механизм позволял вытягивать из грязи машины до трех с половиной тонн весом, и этой мощи должно было хватить за глаза. Но на всякий случай мы с младшим держали наготове еще пару ломов, а в уголке скромно примостился гидравлический двухтонный домкрат. В этот раз мы приготовились как следует и могли рассчитывать на удачу в начинаниях.
Каменная пробка с противным скрежетом выползла из щита, и булыжник размером с кейс-дипломат повис на стропе. Делом двух минут было опустить его в сторону и скатить к стене шатра. А потом, сразу и немедленно, сунуть голову в отверстие. Нет, ну интересно же – чего там внизу.
Только зря лбами стукнулись. Ничего там особенного не разглядели. Под каменной преградой неведомый древний строитель не поленился насыпать подушку. Странную, какую-то голубоватую, но, несомненно, глиняную.
– Цвет Андрея Первозванного, – непонятно к чему выдал Поц. – Сверлить?
Анкеров приготовили много. Только они больше не понадобились. Зря тащили. Остальные камни легко вынимались с помощью лома и какой-то матери. Видимо, алтайской. Труднее всего было откатывать вынутые кирпичи. Все-таки килограмм по двадцать пять каждый, а тяжелоатлетов среди нас не было.
Потом придумали, как победить и эту беду. Сдвигали кран-балку в сторону, обвязывали стропой вывернутый «кейс» и тянули волоком лебедкой. Генератор все равно жрал высокооктановый бензин, исправно попыхивая выхлопными газами, и грех было не использовать силу производимой им электроэнергии.
К обеду, когда вернулись наши с братьями жены и дети, успели снять три ряда. Центральный и два боковых. Это примерно полтора на три метра. Устали, вымазались в синей глине с ног до ушей, но все-таки нашли в себе силы попробовать раскопать подушку. Азарт, бляха от ремня, дело известное. В азарте еще и не такое свершить можно.
Результаты нас… ну, меня-то точно, здорово озадачили. Под двадцатисантиметровым слоем глины была скала. Ровная, чуть ли не полированная площадка обычного для этих мест сланца с несколькими линиями вырезанных углублений. Грубо говоря – канавок. Сантиметров по десять в ширину и непонятно сколько в глубину.
– Хотели хрень? – устало хмыкнул Леха. – Нате, ерш вашу медь.
– Исторической ценности полные штаны, – скривился Миха и бросил в раскоп лопату. – Че-то мне не в масть дальше ковыряться.
– Глуши тарахтелку, – кивнув на хондовский генератор, согласился я. – Амба, пацаны. Пошли мыться. И жрать охота…
Егор промолчал, тупо разглядывая открывшийся нашим взглядам «клад». Я уже даже успел испугаться, что он предложит сейчас вскрыть остатки шишки, чтоб охватить, так сказать, общую картину, и мне придется отбивать его от усталых и злых мужиков. Но средний все-таки покорился решению большинства и понуро поплелся вместе со всеми к водяному танку.
Жены щебетали о чем-то своем, дети обсуждали совершенные за время похода открытия и хвастались находками. А мы, четыре здоровых мужика, изображали оскорбленную невинность. Честно говоря, обидно было. Столько труда, столько приготовлений, азарта, ожиданий чуда, и все это пошло пшиком.
– Красиво здесь, – отодвигая опустевшую тарелку, вдруг заявил Леха. И тяжело вздохнул. – Суровое место.
Миха хмыкнул, сунул в рот зависшую было на полпути ложку. Он, как и все мы, ждал совсем других слов. Чего-то этакого, что вернуло бы нам… Ну не знаю. Надежда еще оставалась, еще теплилась. Нужно было нечто, не дающее ей умереть окончательно.
– Похвастались бы, мужички, находками-то, – саркастично выговорила жестокая Ирка.
– А и правда, – всплеснула руками моя Натаха. – Че воды в рот набрали? Чего отрыли-то, гномы?