Book.

– Хорошо, папа, я не приеду, – лицо Христины омрачилось, но лишь на мгновение.

– Ах, я забыл тебя спросить, – продолжал Дезорм, – знаешь ли ты, что твои дядя и тетя де Семиан на несколько лет уехали в Италию?

– Нет, папа, я думала, что они приедут на лето в деревню.

– Они ухали в Швейцарию, а потом переедут в Италию для лечения твоей тети Луизы, у которой развилась грудная болезнь, – сказал Дезорм. – До свидания же, Христиночка, передай мой поклон де Нансе.

Как только Дезорм уехал, Христина вихрем влетела в кабинет де Нансе.

– Отец, отец мой, папа! – громко закричала она. – Я могу вас называть, как мне угодно, папа мне позволил.

Де Нансе покачал головой:

– Христина, Христина, – сказал он, – напрасно ты просила его. Ведь я же говорил тебе, что это нехорошо.

– Почему нехорошо? – нежно спросила Христина. – Разве вы не делаете для меня того, что делали бы, если бы я была вашей дочерью. Разве вы обращаетесь со мной не как с дочерью? Разве вы меня не любите, как дочь, как сестру Франсуа? Разве вы не думаете, что я люблю вас, как настоящего отца? Я очень люблю папу и маму, но они, бедные, так заняты, что им некогда думать обо мне. Зачем же вы хотите заставить меня говорить с вами, как с чужим? Зачем? Почему вы запрещаете громко называть вас так, как я всегда вас называю в моем сердце? Право, сам Франсуа не может вас любить больше, чем я. Милый мой отец, позвольте мне называть вас так!

Говоря это, Христина скользнула на колени перед де Нансе, прижалась губами к его руке и посмотрела на него своими большими кроткими и умоляющими глазами, взгляда которых не выносил Паоло. И де Нансе, так же как Перонни, не смог отказать ей. Он поднял Христину, крепко обнял ее, несколько раз поцеловал и сказал растроганным голосом:

– Дочка моя, называй меня отцом, потому что твой папа позволил это, и верь, что, если я для тебя отец, ты для меня дочь, которую я люблю всей душой.

Христина поблагодарила де Нансе, извинилась, что помешала ему работать, и побежала к Франсуа, чтобы рассказать обо всем, что произошло. Мальчик обрадовался не меньше Христины. Потом она вернулась в свою комнату, где ее ждал Паоло с уроками.

Лето проходило спокойно, приятно и весело для Христины и Франсуа. Де Нансе постоянно бывал дома, отказываясь от всех приглашений своих соседей Дезорм.

– Как нехорошо, милейший сосед, – обиженно сказала ему однажды Каролина во время одного из своих редких посещений, – что вы не хотите бывать у меня! Вы не присутствовали ни на одном из моих праздников, которые очень милы, вы не познакомились ни с кем из моих новых друзей, таких любезных, внимательных ко мне и счастливых в моем обществе. Вы не попробовали ни одного из моих великолепных обедов! О, у меня превосходный повар, который готовит самые изысканные кушанья.

– Мне очень жаль, соседка, что я постоянно отказываюсь от ваших любезных приглашений. Но у меня столько дел дома, что не хватает времени на выезды. Кроме того, я с большим удовольствием остаюсь с моими детьми, чем присутствую на самых блестящих праздниках.

– Почему вы сказали «с моими детьми»? – в голосе Каролины Дезорм звучало удивление. – Я думала, что у вас только один сын.

– А Христина-то? – возразил де Нансе. – Ведь вы же позволили мне считать ее дочерью.

– Христина! Неужели вы сами занимаетесь ею? Неужели вы не оставили ее на попечение бонны?

– Нет, соседка, сделав это, я не оправдал бы доверия, с которым вы… отдали мне ее… ведь вы же мне ее отдали, не правда ли? – спросил де Нансе, и в его голосе почувствовалась тревога.

Каролина весело засмеялась.

– Да, да, оставьте ее у себя. Я совсем не успевала заниматься ею, и ей у вас лучше… Кстати, где она? Я приехала, чтобы повидаться с нею.

– Я сейчас позову ее. Она берет урок музыки у синьора Паоло.

Де Нансе позвонил и велел вошедшему лакею позвать Христину.

– Кстати, вы вспомнили о Паоло, – сказала Каролина, – я что-то давно его не видела. Между тем он мне очень нужен для театральной декорации, мы хотим сыграть «Спящую красавицу». Я буду красавицей, многие уверяют, что никто лучше меня не исполнит этой роли. Можете себе представить, как сердились некоторые из моих приятельниц! Как вы думаете, хорошо я исполню эту роль? Достаточно ли я красива?

– Вероятно, – холодно ответил де Нансе, – я плохой знаток красоты.

– Вы меня звали, папа? – спросила Христина, вбегая в комнату. – Ах!

Христина берет урок музыки у синьора Паоло.

Христина не сразу заметила свою мать. Каролину сильно рассердили последние слова де Нансе, и поэтому она была очень не в духе.

– Как ты смеешь говорить так громко, Христина? – сказала она. – Или ты думаешь, что мы в конюшне?

– Прости, мамочка, но мне сказали, что меня зовут, и я думала, что папа один.

– Почему ты называешь его папой?

– Мамочка, мой настоящий папа позволил мне называть господина де Нансе отцом, потому что он так добр ко мне.

– Прекрасно! – фыркнула Каролина. – Как смешно это было со стороны моего мужа!

Де Нансе увидел, что дело принимает дурной для Христины оборот, и решил, что ему пора вмешаться.

– Христина слишком благодарна мне за то немногое, что я делаю для нее, соседка. Она думает, что лучше выразит свои чувства, если будет называть меня отцом. Между тем ведь она ваша дочь, и я не могу забыть, что, занимаясь ею, я делаю маленькую услугу вам. Она постоянно напоминает мне о моей милой соседке.

На себялюбивую Каролину лесть всегда действовала безотказно, и потому она тут же пришла в полный восторг, пожала руку де Нансе и ласково поцеловала Христину:

– Хорошо, хорошо, Христиночка, крепко люби твоего приемного отца и называй, как тебе угодно… До свидания, дорогой де Нансе, я буду часто приезжать к вам. Не бойтесь, что я увезу Христину. Нет, нет, если вы дорожите ею, пусть она и остается у вас на память обо мне. До свидания, мой друг.

Де Нансе низко поклонился ей и проводил до экипажа. Она села в коляску, и де Нансе с облегчением вздохнул, думая, что он отделался от этой глупой, тщеславной и пустой женщины, но вдруг она выскочила из экипажа и снова взбежала на крыльцо.

– А как же Паоло, я забыла о нем! Позови мне его, Христина… Боже мой, какая она высокая, – сказала Каролина, глядя вслед убегавшей девочке. – Она, право, до смешного велика для своих лет, она еще выросла с моего возвращения. А вы не боитесь, сосед, что, позволив ей называть вас отцом, вы ужасно состарите себя?

– Я могу не бояться подобного, – с улыбкой ответил де Нансе. – Франсуа уже минуло четырнадцать лет, и я не хочу молодиться.

– А вы кажетесь таким молодым, – заметила Каролина. – Сколько же вам лет?