За Щитом была пустыня, серая и мрачная, по которой проносились ревущие бури, вздымающие в воздух песок и пыль. Но меня испугало даже не это серое ничто, давящее с силой на Щит, а уродливые Тени, слетающиеся к месту, где находилось несколько десятков людей. Тени были ужасны: пылающие провалы глазниц, когтистые лапы, оскаленные огромными клыками рты и черная давящая аура.
По краю обороны, заступая за Щит и находясь практически в бушующем мире, рассредоточились несколько судей. Их черные мантии и сверкающие клинки были хорошо видны на фоне серой бескрайней пустыни. За спиной судей, судя по темно-серой, почти черной форме, находились выпускники Академии Боевой Магии.
Судьи бились слаженно и беспощадно. Особенно выделялся человек, клинок в руках которого ярко пылал белым пламенем. В нем, раненном, но не отступающем ни на шаг, я со страхом узнала отца. Таким я его никогда не видела. Передо мной был судья в его истинном предназначении. Он уверенно разил наступавших Теней сверкающим мечом, не позволяя приблизиться к людям за спиной.
Рукав мантии отца был пропитан кровью, и я видела, что каждое движение причиняет ему боль. Но яркий свет в его глазах говорил, что судья не отступит… никогда, пока руки держат клинок.
Все – и судьи, и боевики – пытались не подпустить Теней к нескольким людям, в которых я с удивлением опознала архивариусов. Только выглядели они даже более странно, чем те, которых мы видели в Атриуме, напоминая те же Тени, только полыхающие серебристым светом.
Разделившись на две группы, серебряные люди вливали в разошедшиеся края Щита сверкающие потоки энергии, вплетая в сеть, наращивая его и метр за метром ликвидируя разрыв.
Но прореха все еще была огромной. А боевики, пытавшиеся отогнать Тени огненными пульсарами, при всех стараниях мало что могли противостоять ужасным порождениям мира за Щитом. Я в ужасе смотрела, как Тени подбирались то к одному, то к другому воину, разрывая тела огромными когтями и оглашая пространство вокруг победными криками.
Внезапно в центре сражения взметнулся вихрь портала, из которого вылетела фигура, горящая ярчайшим белым огнем.
Себастьян!
– Себастьян! – вторя мне, торжествующий крик людей разнесся над ревущим миром.
Не теряя ни секунды, Верховный судья ринулся к скоплению Теней, заменив отца у первого рубежа обороны. На призрачных лицах уродливых созданий, отразился ужас. С леденящими душу криками они кинулись в разные стороны, пытаясь избежать точного удара Себастьяна. А он не промахивался. Каждое движение было безупречно точным, действия выверенными, удары смертельными. Он разил и мечом, и пылающим светом, от которого Тени сгорали, обращаясь в ничто.
Архивариусы, получившие возможность продолжать свое дело без помех, усиленно вкачивали в Щит энергию, и прореха стремительно таяла. Накрывающая место сражения мгла, начала отступать.
Внезапно я увидела, что это тоже Тень, только огромная, в центре которой находилась фигура, словно бы сотканная из клубящейся тьмы. Несколько сгустков ослепительного пламени оставили прорехи в туманном мареве, и мглистый полог вдруг растаял. Он словно втянулся в крылья черной фигуры, которая теперь находилась прямо напротив Себастьяна.
Оскалившаяся Тьма… Я сжалась от страха.
– Ты… снова ты! – полное ярости шипение разнеслось по окружающему пространству.
– Всегда я! Где бы ты ни появился в моем мире!
Сияние вокруг Верховного судьи стало ярче, говоря о том, что к отражению атаки он готов. И Тьма дрогнула, не выдерживая этого слепящего пламени.
– Я не всегда буду так слаб, Верховный! Однажды мы сойдемся на равных! – фигура взлетела, тая в темном небе.
– Буду ждать, Хаос!
Хаос? Это тот самый Хаос?!
Сознание забилось в ужасе. А Тень вдруг замерла и, словно прислушиваясь или принюхиваясь, повела оскаленной мордой.
– Видящая? Где-то здес-сь Видящая? – раздался шелест. И в этом голосе было столько удивления и ярости, что я оцепенела от ужаса. – Нет! Не может быть! Я найду тебя, слышишь?! Где бы ты ни была, я найду тебя!
Картинка начала отдаляться, а потом я внезапно опять оказалась в комнате с Андре. И тут же снова забилась в его руках, захлебываясь криком:
– Папа ранен! Там бой! Тени! И Хаос!
– Успокойся, Кара, все живы! – Андре встряхнул меня.
– Не все, там Тени! Они разрывают людей! И многие погибли…
– О Создатель, как не вовремя твой дар проснулся, – с досадой простонал Андре. – Ты же еще совсем слабая девчонка и совершенно не сможешь о себе позаботиться. Счастье, что никто о тебе еще не знает!
Я посильнее прижалась к груди мужчины и тихонько всхлипнула.
– Он знает. Хаос. Он как-то учуял меня и закричал, что найдет. Зачем я ему?
Андре выругался сквозь зубы и, пристально посмотрев в глаза, негромко произнес:
– Ты ничего не видела, Кара.
– Но…
– Ничего не было. – Голос оборотня зазвучал более решительно. – Ты переживала из-за отца, потеряла сознание и находилась в моем кабинете все это время. Понятно? Не было никакого боя, никаких Теней, ни-че-го. Всплеск дара Видящей мог произойти только на фоне страха за отца. Если ты будешь осторожной, такого больше не повторится. Но в любом случае никто не должен об этом знать. Слышишь, Кара, никто! От этого зависит твоя жизнь.
Я сглотнула. Понимала – Андре серьезен как никогда. Он абсолютно уверен в том, что, если я проболтаюсь, и впрямь умру. И… погодите, он сказал – дар Видящей? И Хаос тоже кричал о Видящей! Это о какой Видящей речь? Из тех, которым Хаос, по легендам, устроил тотальный геноцид сотни лет назад?!
– Мам-ма… – само собой перепуганно слетело с губ.
– Кара, держи себя в руках, – тут же отреагировал Андре. – Если ты сама себя не выдашь, то…
Внезапно дверь резко распахнулась, и в кабинет стремительно вошли Себастьян и отец. Меня буквально накрыло волной облегчения. Папа! Он жив!
Я бросилась к нему, едва сдерживая слезы.
– Т-ш-ш, детка, не надо плакать, – он погладил меня по голове. – Успокойся, родная, со мной все хорошо. Это были простые проблемы со связью, ничего серьезного.
«Видела я эти простые проблемы», – с горечью подумала я, сильнее прижимаясь к отцу.
Правда, сейчас вроде бы с отцом и впрямь все было в порядке. Во всяком случае, даже мантия, вопреки тому, что было в видении, была целой и без единой капли крови…
Я перевела озадаченный взгляд на плечо отца, и тут его мантия замерцала, пропуская меня сквозь иллюзию. От увиденного я едва сумела сдержать крик. Разорванная ткань мантии и повязка, наложенная наспех на плечо, были пропитаны спекшейся кровью.
О Небеса!
И как часто отец скрывал от меня вот такие же опасные моменты своей работы?! Как часто за его словами «все хорошо» на самом деле скрывались чьи-то смерти и собственные ранения? Ведь, помню, не раз и не два у отца так же «связь пропадала». И срочные вызовы к Щиту случались, и задержки, после которых он возвращался безумно усталый…