Я же выпрямилась и весело защебетала:
– Аллегра, Годфри? Неужели правда?
Ирен резко повернулась ко мне:
– Это имя тебе знакомо, Нелл? Неужели мои так называемые друзья строят совместные козни за моей спиной?
Я одарила подругу тем самым взглядом, которым она испепеляла меня всякий раз, когда я оказывалась слишком недогадливой:
– Аллегра, Ирен. Милая, очаровательная Аллегра, племянница Квентина. Она уже давно мечтает навестить меня во Франции. Годфри, это действительно идеальное решение!
– Спасибо, – ответил он мне и с улыбкой повернулся к Ирен. Это было не менее опасно, чем идти навстречу Медузе горгоне с одним карманным зеркальцем в руках. – Аллегра – чудная девушка.
– Девушка? Моя поездка связана с серьезными делами, а ты приставляешь ко мне незрелую барышню? Знать не желаю никакой Аллегры.
– Она идеально впишется в твои планы, – продолжал Годфри. – Ты сможешь говорить всем, что она твоя служанка или племянница.
– Я слишком молода, чтобы иметь племянницу, – свирепо возразила Ирен.
Я всем сердцем поддерживала Годфри и решила прийти ему на помощь:
– Будь у тебя сестра значительно старше тебя, ты вполне могла бы обзавестись и взрослой племянницей. Нет ли у тебя старшей сестры?
– Нет, и друзей у меня тоже нет, – многозначительно отрезала Ирен, с ненавистью посмотрев на меня. – Судя по всему, у бедняжки Аллегры Тёрнпенни тоже никого нет, иначе ее не отпустили бы в рискованное путешествие в мрачную Богемию.
– Но ее будет сопровождать самая опасная женщина в Европе, – парировал Годфри с ловкостью адвоката. Люцифер прыгнул и схватил клубок. – Вряд ли найдется место, где бедняжка Аллегра будет в большей безопасности, разве что в собственной спальне на Беркли-сквер.
Ирен задумалась.
– Это верно, – нехотя согласилась она, сделав последнюю затяжку и протянув Годфри сигарету, чтобы тот затушил ее. – Я могла бы представить ее младшей сестрой, своей юной протеже. Конечно, ее присутствие доставит мне неудобства, – она со значением посмотрела на мужа, – но я справлюсь.
Он засмеялся:
– Уверен, что у тебя все получится. Откровенно говоря, Аллегра сама неожиданно решила приехать. Вчера я получил от нее письмо. Она будет здесь в среду. Нелл напишет ее семье и убедит их, что Аллегра в надежных руках. Я подумал, что нам ничего не остается, кроме как взять ее с собой.
Ирен окончательно успокоилась и кивнула:
– Я не в восторге от мысли, что мне придется целых пять дней тащиться через всю Европу с незнакомкой. Но, по крайней мере, найдется с кем поговорить, пока я буду гадать, чем вы с Нелл занимаетесь в Богемии.
– И пока ты будешь гадать, чем занимаются в Богемии все остальные, не говоря уже о восставшем из мертвых Големе, – добавила я, следуя за ниткой в надежде отыскать свой клубок и налетев в итоге на злобный комок черной шерсти.
– Точно, – одновременно согласились Ирен и Годфри.
Она примостилась на подлокотнике его кресла, а он обнимал ее за талию: полная семейная гармония. Мне вспомнилась другая идиллическая картинка – на фотографии, которую так хотел заполучить король Богемии и которую Ирен теперь хранила в сейфе в одном из парижских банков. Как жаль, что моменты нежности не длятся вечно.
Боюсь, на следующий день я работала в доме Ворта совсем неохотно. И хотя Ирен пообещала, что займется сбором моих вещей, если я буду трудиться до самого отъезда, я не могла найти себе места.
Перед моими глазами на тонкой ткани мелькала игла, а в памяти неуклонно всплывали обрывки воспоминаний. Аллегра. Моя давняя, хоть и короткая, привязанность. Беркли-сквер. Ее дядя Квентин. Давным-давно я видела его молодым и беспечным. Когда я встретила Квентина снова, совсем недавно, он был изнуренным искателем приключений, только вернувшимся из мрачного Афганистана.
Аллегра, этот милый ребенок, превратилась в молодую женщину, своей несдержанностью и шармом напоминавшую мне Ирен. А наш дорогой Годфри, будто мудрый царь Соломон в современном облачении, придумал, как сдержать дикий неуправляемый нрав своей жены, возложив на нее ответственность за Аллегру. Девочка оградит Ирен от ее прошлого и от нее самой, а Ирен защитит Аллегру и ее будущее, пусть обеим и придется подвергнуться риску. Если все, что барон Ротшильд говорил о Богемии, правда, то там никто не сможет чувствовать себя в безопасности, в особенности такая заблудшая овечка, как Аллегра Тёрнпенни.
Я перебирала драгоценные бусины дрожащими пальцами, чувствуя себя Спящей красавицей, которую прокляли сразу несколько злых фей-крестных. Ирен отправится в путь с Аллегрой, которая неизбежно наводит меня на мысли о Квентине. Мы с Годфри будем в чужой стране гоняться за призраками несчастной любви Ирен и короля Богемии. Да еще и Клотильда – как получилось, что эта бедная женщина стала действующим лицом нашей пьесы? И каким боком – да простит меня Господь – туда попал Голем?
– Мадемуазель Аксли! – Голос надо мной прогремел, будто гнев Господень, – впрочем, сомневаюсь, чтобы Господь снизошел до французского.
– Да?
– Вы отклонились от схемы! У вас что, совсем мозгов нет? Поглядите!
Я разгладила крохотную юбку, которую вышивала:
– Мне показалось, что если продолжить эту петлю влево, получится красивее.
Надзирательница потрясла у меня перед носом смятым эскизом:
– Схема! Нужно следовать за схемой! Не отклоняйтесь от нее! У нас здесь запрещено мечтать! Вот! Может быть, с новым эскизом у вас получится лучше!
Манекен Марии Федоровны исчез с моего стола. На его место со стуком водрузили другую маленькую изящную фигурку.
Я уставилась на корону темных волос с медным отливом, на стеклянные карие глаза, цветом напоминавшие лакричную тянучку, на безупречную горделивую осанку…
Тяжело дыша, я вскочила.
Передо мной была Ирен. Кукла Ирен.
– Последняя модель месье Ворта, – объявила мадам Галлатен. – Возможно, она вдохновит вас постараться.
Нет.
– Нет, – произнесла я. – Я не могу!
Я не могла тыкать иголкой в миниатюрную копию Ирен, сидя на жестком деревянном стуле, еще не остывшем после мертвой девушки. Просто не могла…
– Вы не можете? Или вы не хотите? Я не потерплю капризов работницы, даже если она приходится родственником Вортам. Мисс Аксли, куда вы направляетесь? Нельзя вот так взять и уйти!
Но я взяла и ушла. Навсегда. И мне сразу стало легче дышать.
* * *
Увидев меня дома в разгар дня, Ирен удивилась:
– Дорогая Нелл, почему ты вернулась? Ты такая бледная, да и вспотела вся. Вот, садись скорее. Ты дрожишь? У тебя лихорадка?