Годфри, бледный и сдержанный, в отличие от пунцового и раздраженного короля, утвердительно кивнул:
– Ваши секунданты могут найти меня в «Европе».
– Назовите же оружие вашего поражения, – потребовал король с презрительной усмешкой, которая ему совсем не шла.
Годфри колебался. И его затруднение было мне понятно. В бою на шпагах король будет иметь преимущество благодаря своему более высокому росту и длинным конечностям, не говоря уж о том, что Вилли, скорее всего, изучал искусство фехтования с детства. С другой стороны, в подобном поединке Годфри выигрывает от более плотного телосложения короля и его тяжелой после сегодняшних возлияний головы.
Пока король не успел повторно обвинить Годфри в трусости, в перепалку вступил еще один голос, и его я узнала сразу же, несмотря на непривычный выговор.
– Мой дорогой соотечественник не привык сражаться на дуэлях, – мягко произнесла поддельная леди Шерлок, вступая на свободное место рядом с троицей. – Ему нужно дать время до утра, чтобы он мог выбрать оружие.
– Выбор здесь невелик, леди Шерлок. – Король почти не удостоил Ирен взглядом. (Уже одно это говорило о том, как печально он изменился к худшему со времени нашей последней встречи; ему, по крайней мере, следовало или уловить некоторую связь с собеседницей в прошлом, или быть пораженным ее красотой в настоящем.) – Пистолет или шпага. Уверяю вас, я искушен и в том, и в другом.
– Что ж, тогда… – Пожав плечами, Ирен обернулась к Годфри: – Выберите пистолет, мистер Нортон, и это скверное мероприятие закончится очень быстро.
Я ахнула, не заботясь о том, кто мог меня услышать. Даже дочь священника знает, что в таких встречах пистолеты гораздо более смертоносны. Верно, что в процессе схватки у шпаги множество шансов покалечить соперника, а пуля всего одна и может пролететь мимо, но если уж она попадет в цель, то, в отличие от пореза или укола, часто оказывается смертельной.
Годфри поколебался еще мгновение, без сомнения думая о том же самом. Выражение лица Ирен было мягким, спокойным, уверенным. Она сказала свое мнение.
– Пистолеты, – произнес Годфри, и от его выбора прежде молчавших зрителей всколыхнул ужас. Эта дуэль грозила смертью обоим участникам.
Клотильда с рыданиями убежала, но Татьяна по-прежнему стояла как вкопанная, наблюдая за двумя мужчинами голодными глазами кошки, следящей за ссорой мышей. Каков бы ни был исход, ее жажда либо крови, либо плоти будет удовлетворена.
– Кто-нибудь выступит за вас? – спросил король тоном, предполагающим, что Годфри признает полное отсутствие у себя друзей.
Я задержала дыхание, боясь, что Ирен предложит себя на это место, но она в кои-то веки сдержалась.
– Я, ваше величество, – сказал мужчина, который вышел вперед, – лично не знаком с мистером Нортоном, но я тоже англичанин. Меньшее, что я могу сделать для своего соотечественника, – выступить его секундантом.
Час от часу не легче! Это был тот подлый тип, который расспрашивал меня о леди Шерлок. Если у него был какой-то интерес к Ирен, можно ли доверить ему столь важную роль секунданта Годфри? Разумеется, он может и не подозревать об их связи – только если он не шпион и не агент короля.
Или не Шерлок Холмс!
– А я, ваше величество, – произнес еще один мужской голос, – и доктор, и англичанин. Я буду и секундантом мистера Нортона, и врачом, если кому-нибудь понадобятся медицинские услуги.
Разумеется, вторым секундантом был вездесущий доктор Уотсон! Полная неразбериха!
– У меня есть собственные врачи, – сказал король, кинув неприязненный взгляд на честное лицо доктора Уотсона. Он повернулся к Годфри: – А вам, сэр, я рекомендую до рассвета обратиться к врачевателю души.
Он повернулся на каблуках, снова покачнулся, но удержался на ногах и величаво отправился восвояси.
Годфри воспользовался уходом короля и подошел к вызвавшимся помощникам, оставив Татьяну без обоих кавалеров, которыми она так бессердечно играла.
Она ни капли не выглядела расстроенной, особенно когда роящиеся вокруг джентльмены, собравшие рассыпанные жемчужины, чуть не бегом бросились возвращать ей утерянное. Что ни случись с мужчинами, в настоящее время пользующимися благосклонностью Татьяны, всегда найдется свежий поток жертв.
Русская открыла свой усыпанный янтарем ридикюль, и рьяные джентльмены один за другим стали бросать туда, как в корзину, потерянные ею жемчужины. Мадам Дефарж [30] нашла бы в ней сестру по духу, живи Татьяна во времена Французской революции. Тем временем казалось, что Годфри с облегчением принял возможность сбежать от этой сирены и заняться делами пусть и опасными, но более привычными для добропорядочных мужчин.
– Спасибо, джентльмены, – сказал он своим новым друзьям, сердечно пожимая им руки.
Больше я ничего не услышала, так как люди вокруг меня начали обсуждать события вечера. Я поискала взглядом Ирен, но не смогла найти ее, что мне показалось странным. Через пару реплик неприятный незнакомец отошел от собеседников, а Годфри направился ко мне, ведя за собой доктора Уотсона.
– Разве не приятное совпадение, Нелл? – заговорил он, еще не дойдя до меня. – Врач-англичанин в Праге ровно в то время, когда нужно помочь мне отдать долг чести! Разреши представить тебе доктора Джона Уотсона из Паддингтона. Мой секретарь, мисс Хаксли.
– Встреча действительно приятная. Я счастлив помочь соотечественнику. Как же вы попали в такую передрягу, мой дорогой сэр? Ваши танцы с королевой были воплощением приличия, и вряд ли вас можно винить за действия этой дерзкой девицы в черном, хоть она и… – он глянул на Татьяну, принимающую подношения своих ловцов жемчуга, – довольно привлекательная женщина, без сомнения. В жизни я знавал всего лишь одну более привлекательную…
– Конечно, мистера Нортона невозможно упрекнуть! – Я прервала довольно утомительные воспоминания доктора, пока они не стали слишком личными, ибо я знала о тайном восхищении, которое доктор и его патрон испытывают к миссис Годфри Нортон.
Нортон – довольно распространенная фамилия, но у доктора Уотсона была причина запомнить Годфри Нортона, хоть он никогда целенаправленно с ним и не встречался. К счастью, вечерний наряд – это отличная маскировка. Разумеется, милый доктор не вспомнит наш странный разговор в своей приемной в Паддингтоне.
– Все встает на свои места, если знать, что Татьяна – любовница короля. Он не мог прилюдно наказать ее за непристойное поведение, вот и пришлось расплачиваться бедному Годфри.
– Вы столь лояльны, мисс Хаксли, – сказал доктор с улыбкой, – и наряд у вас такой очаровательный и женственный. Моя жена Мэри была бы в восторге. Я уверен, лично вас ни при каких обстоятельствах нельзя было бы упрекнуть в непристойном поведении. По-моему, вы с трудом даже говорите о подобном. Простите мне мою наглость, могу ли я спросить: мы с вами раньше не встречались? Вы с мистером Нортоном кажетесь мне смутно знакомыми, но, стыдно признаться, не могу понять почему.