Ирен проскользнула вперед меня, высоко держа фонарь и освещая ведущие вниз каменные ступени. Лунный свет, все еще заливающий мне спину, вскоре сжался до тоненькой полоски и совсем исчез, и меня объял холод, будто я лишилась последнего лучика солнца.

Призрачная атмосфера отнюдь не убавляла решимости Ирен. Моя подруга быстро спускалась по неровным ступеням в туннель, восстанавливая наш предыдущий путь. Я следовала за ней, сжимая кинжал Годфри и неожиданно радуясь его наличию.

Ирен затормозила у перехода в другой туннель.

– В прошлый раз мы остановились здесь, – прошептала она. – Вы с Годфри решили, что я предложила вернуться из-за какой-то собственной причуды, но у меня была на то причина. Видишь? – Она поднесла фонарь к стене нового туннеля.

На голом известняке аккуратно, как на кройке портного, была нанесена голубая меловая отметка.

Ирен стянула перчатку зубами – я никак не могу извинить подобное поведение, разве что она действительно держала в другой руке фонарь, – и голыми пальцами провела по отметке, после чего поднесла пальцы к свету:

– Голубая. Отметка свежая.

– Почему? Мы же решили, что этими туннелями пользовались задолго до того, как кладбище было закрыто, в семнадцатом веке. Кому понадобилось спускаться сюда сейчас?

– Тому, кто хотел отметить правильный путь.

– Голему? Не думаю, что существо, подобное ему, стало бы останавливаться, чтобы в ярости нацарапать какую-нибудь метку.

– Нет, но его охранник мог бы так поступить.

– Охранник? Не хочешь ли ты сказать, что кто-то – или что-то – сопровождает этого монстра?

– А с чего бы иначе я попросила тебя взять кинжал, Нелл? – язвительно спросила она.

– Если мой кинжал и твой пистолет помогут нам защититься от них, значит, ты предполагаешь встретить… кого-то из плоти и крови.

– А кого же еще?

– Ну, допустим, духов или даже, может быть, самого раввина.

Лицо моей подруги, эффектно подсвеченное фонарем, расплылось в легкой улыбке:

– Нелл, умей я вызывать духов, мне бы не нужен был Голем. По этим запущенным коридорам бродим только мы с тобой да какие-то пешки политических интриг. Они могут быть достаточно опасны – поэтому у нас с собой оружие, – но за свои души нам бояться нечего.

– Ты забываешь о Големе, – возразила я. – Я его видела и могу заявить, что он далеко не бестелесный дух. Что, однако, не означает, что это существо сверхъестественное.

– Конечно, не означает. Дальше мы пойдем очень осторожно – и физически, и духовно. Я буду уповать на то, что ты обеспечишь нам сопровождение наших ангелов-хранителей, но, умоляю, Нелл, не урони кинжал!

Ирен указывала путь фонарем, и я шла за ней. Наши шаги, сколь бы легкими они ни были, гулко отдавались в пустых коридорах. На следующем перекрестке Ирен молча ткнула в еще одну голубую меловую отметку. Мы пошли в боковой туннель, на который она указывала, и в конце концов оказались в грубо вырубленном каменном зале. Где-то вдали капала подземная вода. Эхом раздавалось какое-то царапанье вроде крысиного.

Ирен положила голую руку на камень – тускло поблескивающий и очень влажный – и знаками пояснила, что нам нужно обойти стену вокруг. Она положила мою правую руку себе на плечо и погасила свет.

Невозможно передать тот жуткий кромешный мрак, в котором мы оказались: наши привыкшие к свету глаза не замечали ничего, кроме воплощенной темноты.

Ирен начала двигаться вдоль стены, увлекая меня за собой. В левой руке я сжимала кинжал, чтобы при необходимости суметь им воспользоваться. Наши шаги тихо шелестели под сводами зала.

Что мы здесь делаем, когда Годфри находится в таком чудовищном положении? Играем в жмурки, как я когда-то играла на Беркли-сквер с мужчиной, чья жизнь потом тоже оказалась в смертельной опасности?

Возможно, вид несносной Татьяны, флиртующей с Годфри, и напряжение близящейся дуэли полностью дестабилизировали мою склонную к мелодраматизму подругу. Я стала опасаться за то, что прежде никогда не вызывало у меня вопросов, – за здравый смысл Ирен.

Глава тридцать третья
Пражский узник

Перед нами, бледный, как дымка, появился туманный свет.

В кои-то веки я ужасно боялась, что окажусь права, а моя подруга ошибается: призраки действительно бродят по этим древним туннелям, и теперь мы должны встретиться с одним из них.

В затхлом запахе разрушения до нас донесся сдавленный смех.

Я нервно стиснула плечо Ирен. В темноте я почувствовала, что она дернулась от моего прикосновения, и ее теплое дыхание защекотало мне ухо:

– Почти пришли. Держись.

Мы продолжили идти вперед, но наши тихие шаги потонули в звуке голоса, раздававшегося впереди.

Свет стал ярче, указывая на еще один вполне человеческий источник света – обычный фонарь, такой же, как у нас.

Звучал только один голос; по-видимому, его обладатель сам себя развлекал. Я узнала немецкий язык, даже разобрала несколько слов. «Ешь, – говорил он. – Пей. Время идет. Ты остаешься».

Интересно, подумала я, неужели Голем ест? Приходится ли кому-то носить ему еду и питье, как домашнему животному? Как такое существо может оставаться в живых, когда его создатели уже умерли? Или у него есть такой же бессмертный, как и он, сторож?

Мы подошли ко входу в очередной туннель. Именно оттуда доносились и свет, и странный односторонний разговор.

На самой границе темноты Ирен остановилась, из-за чего я врезалась ей в спину и выступающие части ее лица и тела – в том числе и пистолет в ее правой руке – попали в поле света. Моя подруга наклонилась, чтобы опустить на землю фонарь, и взвела курок.

Шум получился куда громче треска обломанной ветки в лесу, поскольку окружающие нас камни усиливали звук во много раз.

Я закрыла глаза, ожидая бог весть чего – во всяком случае, неминуемого нашего обнаружения.

Как я и боялась, немецкий голос замолчал. В неестественной тишине мы слышали, как в нашем направлении движутся тяжелые ботинки. Единственным утешением мне была мысль, что мы проживем еще совсем недолго и потому больше не придется волноваться о судьбе Годфри. А если, по счастливой случайности, Божья милость к нам сегодняшним изберет для нас с подругой одинаковое воплощение в следующей жизни, мы с ней встретимся где-то в лучшем мире. Однако особых надежд на это я не испытывала.

Раз-два-три-четыре-пять. Бом, бом, бом, бом, бом. Увесистые шаги, которые могли бы принадлежать бродячему монстру. А чем, в самом деле, питаются монстры – кроме крови и плоти? Наш триумф в области обнаружения логова выжившего Голема ждет тот же конец, что и любую плоть, – разрушение и смерть. Еще ближе. Он уже здесь! Мы обречены, подумала я, так сильно зажмурившись, что перед глазами побежали искры.