Мы заглянули внутрь через большое эркерное окно фасада. Не увидев ни одного огня, Холмс отважился чуть-чуть приоткрыть заслонку на фонаре и посветил им в комнату. Пинкертон был прав. Мы продолжили осматривать комнату и обнаружили, что она абсолютно лишена мебели и каких-либо признаков того, что здесь живут.
Холмс закрыл фонарь и знаком велел мне двигаться к амбару. Как и говорил Пинкертон, это строение оказалось минимум вдвое выше и длиннее дома. Оно было выкрашено той же темно-малиновой краской, а вдоль его длинных стен под самой крышей тянулся ряд маленьких окошек. С торцов амбар имел огромные раздвижные ворота со створками высотой футов двадцать, от земли и почти до самой крыши.
На этот раз Холмс обогнул амбар, прежде чем приблизиться к нему. Я следовал за ним. В итоге мы оказались с северной стороны строения. Неожиданно Холмс потерял равновесие и чуть не упал. Я посмотрел вперед и заметил, что он споткнулся обо что-то принятое мной поначалу за невысокий забор. Приглядевшись, я увидел несколько труб, тянувшихся из стены амбара в северном направлении. Мы перебрались через них и продолжили путь к задней части амбара.
Примерно в пятидесяти ярдах от его восточной стены мы заметили небольшую рощицу и решили спрятаться в ее сени. Используя удобную точку для наблюдения, я осмотрел здание и не обнаружил никаких признаков его обитаемости.
Холмс наклонился ко мне и прошептал:
– Когда мы обходили здание спереди, я заметил несколько следов на снегу у входной двери. Во всяком случае, амбар не выглядит таким же пустым, как дом, Уотсон.
– Думаете те, кто оставил следы, все еще внутри?
– Чтобы узнать наверняка, остается только ждать здесь и наблюдать. Прислушайтесь повнимательнее, Уотсон, вдруг удастся уловить какие-нибудь звуки или голоса.
Через десять минут, так и не дождавшись ничего, кроме редкого блеянья овец, мы с Холмсом направились к темному зданию. Дойдя до амбара, мы притаились, вжавшись в стену, и какое-то время прислушивались в надежде уловить хоть что-то указывающее на присутствие людей. Однако ничто не нарушало привычных ночных звуков, и мы осмелились зайти через южные ворота. У входа я достал револьвер.
Оказавшись внутри, Холмс зажег лампу. Конечно, просторное помещение было нежилым, но и не пустовало. Как только глаза привыкли к темноте, мне удалось разглядеть в углу пять коек, стол с колодой карт и импровизированную кухню. Любопытно, что на полках вдоль западной стены стояло не меньше пятидесяти молочных канистр, а у противоположной – множество лотков, почти до потолка заваленных чем-то вроде связанных вместе кожаных лоскутов размером с каминный коврик. При более внимательном осмотре я благодаря знанию анатомии распознал в них овечьи желудки, плоские и растянутые.
Вне всяких сомнений, самая чудовищная находка поджидала меня в углу рядом с карточным столом. Я вздрогнул, когда обнаружил на одной из полок пару объемистых банок с человеческими головами, помещенными в какую-то прозрачную жидкость. Очевидно, они были выставлены преступниками на обозрение в качестве мрачных трофеев.
– Похоже, мы нашли Дженкинса и Болдуина, – предположил я.
Поставив банки обратно, я продолжил осматривать амбар. В другом его конце, почти полностью загородив собой огромные двери, высилось нечто, поначалу принятое мной за груду мусора. Своим видом оно напоминало аппарат, который, как я читал, использовали жители Аппалачских гор для производства кукурузного самогона. Конструкция состояла из нагромождения медных труб, пузырей, большого ящика для угля и двух металлических резервуаров. Глядя на все это, я вспомнил о химическом оборудовании в лабораториях Холмса и профессора Рэмзи.
– Видите это, Уотсон? – Холмс был впечатлен. – Хоть мои познания в разведении овец и оставляют желать лучшего, размах тут куда больше, чем я предполагал.
– Что это, по-вашему, такое?
Холмс некоторое время изучал хитроумное изобретение. Его взгляд в конечном счете остановился на полках с канистрами.
– Если я не ошибаюсь, ответ кроется в этих емкостях, которые, скорее всего, использовали для хранения и перевозки…
– Чего именно, как думаете?
– Я может, мало что понимаю в овцеводстве, но думаю, рынок овечьего молока не столь велик, чтобы понадобилось такое количество тары.
Холмс вытащил первую попавшуюся канистру. При тусклом свете фонаря выяснилось, что все они несколько модифицированы, на каждой крышке установлено что-то вроде крана. Холмс наклонился и повернул ручку. Из вентиля вырвался шипящий звук, напугавший нас обоих.
– Боже мой, Холмс! – воскликнул я. – Кто мог придумать такое? Превратить молочные канистры в… – Голос подвел меня. – И для чего, Холмс?
– Здесь поработал настоящий гений, Уотсон, – сказал Холмс. Он принюхался и поразмыслил с минуту. – Помните трубы на улице, которые нам пришлось перелезть?
– Да, моя раненая нога хорошо запомнила их, – ответил я.
Холмс достал карту и развернул ее под светом лампы, указав на группу округлых построек на северо-западе от фермы:
– Взгляните, Уотсон! Газовый завод, ей-богу! Те трубы ведут к газовому заводу, или я зря ем свой хлеб! Это не просто какие-то головорезы или карманники, это самая настоящая мафия. Но зачем им подключаться к Лондонскому газовому заводу?
– Чтобы сделать бомбу? – предложил я.
– Возможно, – согласился Холмс с тенью сомнения в голосе и снова принюхался. – Уотсон, вы чувствуете запах газа в помещении?
– Совершенно не чувствую, – ответил я, втянув носом воздух.
– Вот именно! Здесь должно отчетливо пахнуть аммиаком или серой.
Я указал на емкости для молока:
– Быть может, это всего лишь сжатый воздух?
Холмс потушил лампу, приблизил лицо к крану и сделал глубокий вдох. Почувствовав опасность, я потянулся, чтобы помешать ему, но был остановлен взмахом руки. Опять вдохнув, он выпрямился.
– Не беспокойтесь, Уотс… – Он замолчал на полуслове, поскольку голос его прозвучал на непривычно высокой ноте.
– Что за чертовщина, Холмс? – спросил я. Несмотря на беспокойство за его самочувствие, я прыснул от смеха над диковинным голосом.
– Еще не знаю, Уотсон, – ответил он странным фальцетом, – и вправду диво какое-то.
Тут его голос постепенно обрел глубину и стал обычным тенором, а лицо приняло возмущенный вид, по мере того как он вернул себе самообладание.
– Не время для шуток, Уотсон. Будьте добры себя контролировать. Эти люди опасны, и еще до утра нам может потребоваться помощь Скотленд-Ярда. Давайте поскорей уберемся из этого места, покуда преступники не вернулись, и отыщем сержанта Куина.
Это моментально меня отрезвило, и мы направились к дверям, через которые вошли. Мы вышли в темноту, не зажигая фонаря, на случай возвращения бандитов в свое логово. Впотьмах будет трудно отыскать обратную дорогу к повозке, понял я, когда мы выскользнули в ночную мглу. Припомнив армейскую подготовку, я решил сориентироваться на местности по созвездиям и взглянул в небо. Узрев одну черноту, я удивился и растерялся – еще минуту назад на небе было полно звезд. Мне потребовалось некоторое время, чтобы сообразить: звезды никуда не делись – они заслонены чем-то массивным и бесшумным, повисшим футах в тридцати над нашими головами.