– Надо же, два визита за один год, – весело сказал Майкрофт, разливая по бокалам вино. – Наша матушка была бы в восторге. Ну разве не смешно? Два брата, живущих в одном городе…
– В одном городе, но в разных мирах, – парировал младший Холмс.
Майкрофт между тем поднял бокал, чтобы предложить тост:
– Давайте отпразднуем нашу встречу, прикончив эту бутылку отличной мадеры урожая тысяча восемьсот четырнадцатого года. Он предшествовал Ватерлоо, припоминаете?
– Какая щедрость! – воскликнул Холмс. – Для тебя, одного из самых необщительных людей, должно быть, стало шоком известие о том, что наше гостеприимство распространилось до Китая.
Бокал в руке Майкрофта остановился в дюйме от губ.
– А… – выдохнул он. – Это. Ладно, что ты знаешь или думаешь, что знаешь?
– Я знаю, что британское правительство наняло убийцу для работы в лабораториях Олдершота.
Майкрофт поставил на стол свой бокал с вином.
– Британское правительство ничего такого не делало. Чэнь Та-кай, насколько я понимаю, обвинялся в попытке убийства.
– Удобная, но бессмысленная казуистика. Ты не хуже меня знаешь, что он причастен к десятку отравлений.
– Причастен, мой дорогой братец. Еще одно важное уточнение. Твои сомнения делают тебе честь, Шерлок, но человек, занимающий мою должность, не может себе позволить такой роскоши. Есть дела, которые не входят в сферу компетенции детектива-консультанта. Ими занимаются на другом уровне.
– И это касается разработки ядовитых газов в Олдершоте?
– Это строго охраняемый государственный секрет. Откуда ты узнал о них?
– От тебя.
– Я тебе точно не говорил ничего подобного! Насколько я помню, однажды ты меня спрашивал, существует ли это учреждение, но я отрицал сей факт.
– Верно, но я заметил, как бокал с бренди дрогнул в твоей руке.
Майкрофт пробормотал что-то неразборчивое, явно проклиная собственную неосторожность. Под стальным взглядом брата он только пожал плечами и сказал себе в оправдание:
– Inter arma enim silent leges [37] .
Я чувствовал себя обязанным указать старшему Холмсу, что мы ни с кем не воюем.
– Но война неизбежна, доктор, – парировал он. – Наши эксперты – и я первый – убеждены в этом. Если мы хотим иметь преимущество, то должны исследовать возможности, предоставляемые химическим оружием. Иббетсон, наш человек в Фридрихсхафене, раздобыл документы, указывающие, что кайзер санкционировал такие же исследования.
– И поэтому ты привлек к сотрудничеству одного из самых опасных людей в мире, – бросил Холмс.
– А также одного из самых блестящих умов в мире. Работа профессора Чэня на несколько десятилетий опережает наше время. Ему удалось то, что не удавалось никому из британских ученых.
– Возможно, тебе будет интересно узнать, что «работа» Чэня привела к гибели двух человек.
Майкрофт остался невозмутим.
– Ну конечно же, – проговорил младший Холмс, пораженный внезапной догадкой. – Как это глупо с моей стороны! Ты все уже знаешь. Не сомневаюсь, если случается что-то важное в официальной сфере, ты узнаёшь все уже через несколько минут.
– Ну, не так быстро, Шерлок, но в целом ты прав. Нет сомнения, что смерть Эдгара и Алистера Себастианов имеет отношение к исследованиям Чэня, но я не вижу никакого повода связывать его с преступлением.
– Если не считать того факта, что эти исследования на несколько десятилетий опережают свое время и никто в этой стране не способен их повторить.
– Так мы считаем. Между прочим, этот твой инспектор Лестрейд, хорошо натасканная ищейка, сколотил крепкое дело против третьего брата, оставшегося в живых. Лютера Себастиана.
– Ты правда веришь, что молодой бездельник способен преуспеть там, где потерпели неудачу твои лучшие ученые? Возможность совпадения велика, но не настолько же? Профессор дурачит тебя, Майкрофт, просто потому, что это не составляет для него особого труда. Он не видит причины прекращать свою криминальную деятельность. На самом деле твое покровительство только помогает ему оставаться безнаказанным.
Впервые за время нашей беседы старший Холмс обнаружил признаки беспокойства, но тут же обратился ко мне с веселой улыбкой:
– Похоже, мой брат предубежден в отношении профессора. Вы так не считаете, доктор? Интересно, не следствие ли это его былой неприязни к нашему домашнему учителю математики? Ладно, Шерлок. Если ты сможешь представить мне подтверждения связи Чэня с Лютером Себастианом, у нас будет другой разговор. Мой совет: найди доказательства, если они существуют. – Он взглянул на часы: – Четверть шестого. Я уже на целых тридцать минут опаздываю в клуб «Диоген». Боюсь, я должен завершить нашу встречу, чтобы не посеять панику среди персонала. Всего доброго, Шерлок, доктор.
– Ты заключил сделку с дьяволом, брат, – почти прошептал Холмс. – Да поможет тебе Бог!
Майкрофт был невозмутим:
– Если Германия разработает это оружие раньше, чем Англия, да поможет Бог всем нам!
До конца дня Шерлок Холмс оставался в мрачном настроении. Я по-прежнему помалкивал, боясь усугубить и без того тяжелую ситуацию. Я знал, что он с особенной остротой ощущает предательство брата, поразившее его, будто клинок рапиры.
После нашего возвращения на Бейкер-стрит он воздвиг на полу небольшой холм из подушек и поместил рядом набор трубок. Было ясно, что мой друг намеревается провести вечер, погрузившись в себя. Выжав последнюю каплю информации из свежего выпуска «Ланцета», я решил, что мое дальнейшее присутствие не принесет никакой пользы. И хотя атмосфера в нашей квартире была отравлена куда менее, чем в доме Алистера Себастиана, меня не привлекала перспектива томиться там весь вечер.
Близилась полночь, когда я вернулся на Бейкер-стрит. Холмс уже выкурил последнюю унцию табака и, хотя не спал, не снизошел до ответа на мои расспросы касательно дела.
– О, кстати! – воскликнул я, используя последний аргумент. – Помните, я говорил, что знаю врача Алистера Себастиана, доктора Гидеона Мейкписа? Так вот, я столкнулся с ним в клубе сегодня вечером.
Холмс поднял бровь:
– Правда?
– Боюсь, я не выяснил ничего интересного. Пациент жаловался на онемение рук и пальцев. Мейкпис диагностировал у него ревматоидный артрит. Вероятно, наследственный недуг. Он погубил отца Себастиана.
Впервые с начала нашего частного расследования я заметил неожиданный блеск в его глазах, губы решительно сжались, подсказывая мне, что Холмс наконец-то увидел свет во тьме.
– Думаю, такая же участь постигла и самого Алистера, – изрек он в ответ.