Закончив программировать радиационный протокол, он увидел, как устройство поворачивается в чистой комнате. У Найджела возникла гипотеза: возможно, чемоданчик манипулирует частицами-хамелеонами – гипотетическими скалярными бозонами, масса которых зависит от окружения. В космосе хамелеоны будут иметь малую массу, а в земном окружении большую, что делает их обнаружимыми. Если это правда, Найджел оказался на грани открытия основы темной материи – и даже силы, стоящей за расширением Вселенной.
Но частицы-хамелеоны составляли лишь половину его гипотезы. Вторая половина заключалась в том, что чемоданчик – коммуникационное устройство, которое направляет их, подсказывая, какого типа частицы ему нужны, чтобы сделать то, для чего он предназначен. Чемоданчик запрашивал конкретные субатомные частицы. Но зачем они ему? Являются ли они «ингредиентами» для строительства чего-либо или же комбинацией, его отпирающей? Найджел предположил, что нашел ключ – режим облучения, необходимый чемоданчику. Может, это какой-то затеянный атлантами тест на интеллект, проверка сообразительности… Вполне разумно. Математика – язык Вселенной, а субатомные частицы – пресловутая скрижаль, подобие космического папируса. Что же этот ящик пытается поведать?
Компьютерный экран засветился. Массированный выход: нейтрино, кварки, гравитоны и даже частицы, еще не описанные.
Найджел посмотрел сквозь окно. Чемоданчик менялся. Серебристый блеск потускнел, на нем стали вспухать крохотные кратеры, словно полированная поверхность обращалась в песок. Затем крупицы песка, немного подрожав на месте, двинулись к центру, где образовалась темная воронка. Она начала пожирать чемоданчик изнутри. Затем тот окончательно захлопнулся, и комната наполнилась светом.
Здание взорвалось во вспышке белого света, мгновенно поглотившего шесть офисных небоскребов вокруг себя, прежде чем распространиться на целые мили, вырывая деревья с корнем и опаляя землю. Затем свет мгновенно угас, сжавшись в точку, его породившую.
Мгновение ничто не нарушало ночную темноту и покой, а потом с земли вознеслась тоненькая паутинка света, будто фосфоресцирующая струна, раскачивающаяся на ветру по мере подъема. Из световой паутины проклюнулись усики, сплетавшиеся между собой в сеть, и сеть свилась столь плотно, что стала сплошной стеной света, которая изогнулась дугой. Световые врата беззвучно мерцали в ожидании.
Храм Святой Марии Воплощения
Марбелья, Испания
Кейт сидела на краю чугунной ванны, как на насесте, дожидаясь, пока впитается краска для волос.
Мартин настоял на том, чтобы лично проследить за этой процедурой, словно Кейт могла попытаться отвертеться от этой работы. Знание, что весь мир жаждет твоей крови, – странный, но непреодолимо побудительный мотив к изменению внешности. Однако… логическая, сверхрациональная часть ее рассудка буквально кричала: «Если тебя разыскивает весь мир, сколько волосы ни крась, тебя это не спасет». С другой стороны, делать все равно было нечего, а вреда это не могло принести. Кейт накрутила прядь своих теперь уже каштановых волос, гадая, завершилась ли трансформация.
Мартин сидел напротив нее на кафельном полу, вытянув ноги и привалившись спиной к деревянной двери ванной. Он печатал на компьютере, периодически прерываясь, чтобы поразмыслить о чем-то. Кейт было интересно, чем он занят, но пока она решила эту тему не затрагивать.
В голове у нее роились другие вопросы. Она даже не знала, с чего начать, но одно из сказанного Мартином до сих пор беспокоило ее: что чума заразила миллиард человек в течение двадцати четырех часов. В это было трудно поверить – особенно учитывая, что Мартин и его сотрудники тайно готовились к вспышке заболевания десятилетиями.
Она деликатно кашлянула.
– Миллиард инфицированных в течение двадцати четырех часов?
– Мм-гм, – пробормотал Мартин, не отрывая взгляда от ноутбука.
– Это невозможно. Никакой патоген не распространяется настолько быстро.
Он посмотрел на нее.
– Это правда. Но я тебе не лгал, Кейт. Ни один известный патоген не распространяется настолько быстро. Однако эта чума – дело другое… Послушай, я тебе все скажу, только подожди, пока мы окажемся в безопасности.
– Безопасность – отнюдь не главная моя забота. Я хочу знать, что происходит на самом деле, и еще хочу хоть что-нибудь сделать. Скажи мне, что ты скрываешь. Рано или поздно я все равно выясню. Позволь хотя бы услышать это из твоих уст.
Помедлив добрую минуту, Мартин наконец закрыл ноутбук и горько вздохнул.
– Ладно. Первым делом ты должна узнать, что Чума Атлантиды куда сложнее, чем мы думали. Мы только сейчас разобрались в механизме ее действия. Самой большой загадкой был Колокол.
При упоминании о нем Кейт пробрала дрожь. Иммари открыли Колокол в Гибралтаре в 1918 году. Таинственный прибор был установлен на сооружении атлантов, которое отец Кейт помогал Иммари раскапывать. Как только Колокол освободили от земли, тот выпустил в мир испанскую инфлюэнцу – самую смертоносную пандемию в современной истории. Иммари со временем окопали Колокол со всех сторон, чтобы извлечь его для изучения. Дориан Слоун, глава службы безопасности Иммари, использовал трупы последних жертв Колокола, чтобы рассеять семена Чумы Атлантиды по всему миру, воссоздавая вспышку в попытке выявить людей с генетической сопротивляемостью Колоколу. Своей окончательной задачей он ставил создание армии, чтобы атаковать атлантов, создавших Колокол.
– Я думала, вы знали, как он работает и на какие гены воздействует, – заметила Кейт.
– Мы тоже так думали. Но совершили две критические ошибки. Первая заключалась в том, что наша выборка была слишком мала. Вторая – что мы исследовали тела, входившие в прямой контакт с Колоколом, без переноса. Сам Колокол не выделяет инфекционный агент – ни вирусов, ни бактерий. Он излучает радиацию. Наша рабочая гипотеза заключалась в том, что радиация Колокола вызывает мутацию эндогенного ретровируса, по сути реактивируя древний вирус, который затем трансформирует носителя, манипулируя генами и эпигенетическими маркерами. Мы полагаем, что этот древний вирус – ключ ко всему.
Кейт остановила его, подняв руку. Ей требовалось время, чтобы все осознать. Если это правда, гипотеза Мартина просто невероятна. Она указывает совершенно новый тип патогена и даже новый патогенез – радиоактивный, а потом вирусный. Возможно ли такое?
Ретровирусы – просто вирусы, которые могут вводить ДНК в геном носителя, меняя его на генетическом уровне. Они – своего рода «обновление компьютерного программного обеспечения». Когда человек подцепляет ретровирус, он, по сути, получает впрыскивание ДНК, меняющее геном в некоторых из его клеток. В зависимости от природы введенной ДНК обретение вируса может оказаться и благом, и бедой, а может и никак не повлиять, – а поскольку геном каждого человека совершенно индивидуален, результат почти всегда будет неопределенным.
Ретровирусы существуют с одной целью – произвести как можно больше собственной ДНК. И в этом они хороши. Фактически вирусы составляют большую часть всего генетического материала на планете. Если собрать всю ДНК человечества, всех остальных животных и даже всех растений – каждой невирусной формы жизни на планете, – общая сумма ДНК все равно будет меньше, чем вся вирусная ДНК на Земле.