– Выживших… – с недоумением проронил Дэвид. Потом до него дошло. – А, после чумы!
Камау поглядел на него еще более озадаченно.
– Я… выпал из жизни на какое-то время. Мне нужно, чтобы ты ввел меня в курс.
Камау поведал ему о глобальной пандемии и крушении наций по всей планете. О возникновении Районов Орхидеи и генеральном плане Иммари. Вэйл внимательно слушал. Сценарий воистину казался кошмарным.
– Выживших доставляют сюда, – повторил Дэвид. – И что с ними делают дальше?
– Отделяют сильных от слабых.
– Что делают со слабыми?
– Отправляют обратно на чумных баржах. И сбрасывают в море.
Дэвид уселся за стол, пытаясь совладать с ужасом. «Зачем?!»
Камау будто прочел мысли Дэвида.
– Иммари формируют армию. Величайшую в истории человечества. Ходят слухи, что это из-за чего-то найденного в Антарктиде. Но слухов слишком много. Говорят, что Дориан Слоун вернулся. Что его невозможно убить. То, что сказал тебе Рукин, правда – вчера в штаб-квартире Иммари в Германии произошел взрыв. Поговаривают о тотальной войне, но у Союзников другая проблема. Говорят, их чудо-лекарство Орхидея больше не работает, что по миру покатилась новая волна смертей. Люди думают, что это конец.
Дэвид потер виски.
– Ты сказал, что догадываешься, зачем я здесь.
Камау кивнул.
– Ради уничтожения этого места, ведь так?
Не успели эти слова прозвучать, как Дэвид уже принял решение. Не такова ли мера воина – биться за правое дело, даже если оно обречено? Что еще может он сделать? Ему отчаянно хотелось разыскать Кейт, но удирать он не станет, тем более от этого. Лучше погибнуть в бою. На самом деле это уже входило у него в привычку. Дэвид старался не думать о пробуждении в трубах, о том, что он собой представляет. Главное – то, что происходит здесь и сейчас.
– Да. Я здесь ради уничтожения этого места. Ты сказал, что поможешь мне?
– Помогу.
Дэвид вглядывался в Камау, до сих пор решая, стоит ли ему доверять.
– А почему ты не попытался раньше? Ты пробыл здесь…
– Два месяца, – Камау принялся расхаживать из стороны в сторону. – До прибытия сюда я даже не догадывался о плане Иммари. Как не знал и о том, что «Часовая башня» – их тайное оперативное подразделение. Узнав правду, я испытал потрясение и ужас.
Дэвиду это чувство было знакомо. Он позволил Камау продолжать.
– Я оказался в Сеуте, как в мышеловке. Мир охватило отчаяние. Я знал лишь, что выжившие добрались сюда и нашли здесь убежище. Я не представлял… что ради выживания пойду на сделку с дьяволом. Разнести базу я был просто не в состоянии. У меня не оставалось выбора. До вчерашнего дня здесь были расквартированы почти сто тысяч солдат Иммари.
– А сейчас?
– Около шести тысяч.
– Сколько из них будут биться на нашей стороне?
– Немногие. Свою жизнь я бы доверил не более чем дюжине из них. А нам придется просить их отдать свои жизни.
Дюжина человек против шести тысяч. В лучшем случае их ждет сокрушительный разгром. Чтобы изменить расклад, нужен какой-нибудь рычаг, точка опоры.
– Что тебе требуется, Дэвид?
– Сию минуту – отдохнуть. Сможешь держать Рукина от меня подальше, чтобы не разнюхал, что я такой?
– Да, но не очень долго.
– Спасибо. Возвращайся в шесть ноль-ноль, капитан.
Кивнув, Камау удалился.
Дэвид забрался в постель. Впервые с того момента, как вышел из трубы, он чувствовал себя уверенным и крепко стоящим на ногах. И знал почему: теперь у него появилась цель – миссия, которую надо осуществить, и враг, которого надо победить. Приятное чувство. Сон пришел быстро.
Сортировочный лагерь Иммари
Марбелья, Испания
Солдаты Иммари сопроводили Кейт и остальных присягнувших выживших к одной из белых башен курорта, поселив в каждой комнате по два человека. Солнце уже давно закатилось, но Кейт все смотрела из-за стеклянной двери, откатывающейся в сторону, точь-в-точь как еще вчера смотрели обитатели лагеря Орхидеи.
В Средиземном море не было ни огонька. Кейт ни разу не видела его таким черным. Лишь за морем угадывалось призрачное зарево какого-то города в Северном Марокко.
– Тебя устроит эта кровать? – спросила ее соседка по комнате, указывая на кровать рядом с Кейт, возле окна.
– Разумеется.
Соседка разложила свои вещи на другой двуспальной кровати и теперь проводила в номере тщательный обыск. Кейт даже вообразить не могла, что же она ищет.
Кейт хотела открыть рюкзак и найти что-нибудь полезное, но была слишком изнурена – и физически, и умственно. Сунув рюкзак под одеяло, она забралась в постель и позволила сну поглотить себя.
* * *
Это было вовсе не сооружение атлантов, это Кейт поняла мгновенно. Окружение куда больше напоминало виллу в средиземноморском городе – скажем, в Старом городе Марбельи. Коридор с мраморными полами вел к арочной деревянной двери. У Кейт возникло ощущение, что, если ее открыть, произойдет нечто важное, на нее снизойдет некое откровение.
Она сделала шаг.
Справа от нее были две двери. За ближайшей из них послышался шорох.
– Эй?
Движение прекратилось.
Подойдя к двери, Кейт медленно толкнула ее.
Дэвид.
Голый по пояс, сидя на краю громадной кровати со скомканными простынями, он расшнуровывал свои высокие черные ботинки.
– А, вот и ты наконец.
– Ты… жив.
– Очевидно, в последнее время убить меня стало трудновато, – он поднял голову. – Подожди-ка. Ты думала, что больше не свидишься со мной. Ты поставила на мне крест.
Кейт закрыла дверь за собой.
– Я никогда не ставлю крест на тех, кого люблю.
* * *
Кейт проснулась с диковинным ощущением, помня весь сон до последнего мгновения, словно побывала там на самом деле. Дэвид… Жив ли он? Или рассудок просто тешит себя ложной надеждой? Нужно на что-то переключиться. Мартин. Побег. Вот что сейчас главное.
Первые лучи солнца только-только заглянули в комнату, а у соседки сна уже не было ни в одном глазу.
Открыв рюкзак, Кейт принялась в нем копаться. Отыскала тетрадку и начала чтение с первой страницы.
Мартин оставил там послание лично для нее.
Дражайшая моя Кейт!
Если ты читаешь это – значит, нас схватили. Именно этого я больше всего и боялся последние 40 дней. Я четыре раза пытался вытащить тебя. Но слишком поздно. Я все надеялся, что каждый из 30 пациентов, скончавшихся во время наших исследований, приведет нас к созданию лекарства. Но наше время истекло. С момента исчезновения твоего отца 29-5-87 я каждую минуту думал только о твоей безопасности. С моим будущим покончено.