– Мне правда нужно по магазинам! Это мой единственный шанс пробиться в звездные стилисты.
Джефф молчит. Но я-то чувствую неодобрение. Они все против меня!
Вот, значит, каково быть знаменитостью. Родные тебя не понимают. Никто не понимает. Правильно говорят, что на вершине ты остаешься один.
Зато, как выясняется, нет лучшего шопинга, чем шопинг для кинозвезды. Жаль, что раньше у меня не было знакомых кинозвезд.
Марни, владелица потрясающего винтажного магазинчика на Мелроуз-авеню, ловит мои идеи на лету. За какую-нибудь половину утра я обрела целую гору сокровищ: три новых клатча, два палантина и винтажное украшение со стразами для прически. Еще отложила три вечерних пальто, пять платьев и умопомрачительный бархатный плащ (если Сейдж от него откажется, заберу себе!). Кстати, себе я тоже кое-что купила по мелочи – вечернее платье с блестками и несколько пар туфель. Что поделать, если новый образ жизни требует нового гардероба? Я даже с блокнотом из «Золотого покоя» сверилась – насколько оправдан мой шопинг. На вопрос: «Почему я это покупаю?» написала: «Потому что теперь я звездный стилист». Кто возразит?
У обочины меня дожидается внедорожник с тонированными стеклами. Я шагаю к нему в сопровождении Джеффа, пока Митчелл, настороженно поблескивая темными очками, караулит у двери. Покупатели оглядываются с любопытством, и я прикрываю лицо рукой, как настоящая звезда.
В радужном настроении я усаживаюсь в машину, пристраивая на сиденье многочисленные пакеты. Карьера движется! Единственное крошечное облачко на этом сияющем небосклоне: завтра съемка в «Добром утре», а я до сих пор не в курсе, что именно предстоит комментировать. Как мне сочинять комплекты, если нет задания? Оставила Арану миллиард сообщений, но на всякий случай набираю номер еще раз – и попадаю на него самого.
– Ой, Аран, здравствуй! Тебе не звонили случайно из «Доброго утра»? Что мне подбирать для показа? Съемка ведь уже завтра, мне нужно комплекты составить!
– Да, это мое упущение, – смеется Аран. – Они просили передать, что одежда не твоя забота. Они сами все подберут. Твоя задача прийти и высказаться.
Не моя забота? Я в недоумении смотрю на телефон. Как это не моя, если я стилист?
– То есть? Как же мне готовиться?
– Бекки, все будет отлично, – заверяет Аран. – Прокомментируешь одежду, поучаствуешь в общей беседе, засветишься.
– Ясно… Ладно, спасибо тогда.
Я отключаюсь, так ничего и не прояснив. Как-то странно это. Но может, в Штатах все по-другому устроено. Надо, пожалуй, проверить. Включив телевизор, я листаю каналы в поисках передач о моде – и застываю с пультом в руке при виде мелькнувшего на экране изображения. Я даже не сразу осознаю, что передо мной.
Нечеткая, прыгающая картинка дома Лоис в темноте. На подъездной дорожке мигает огнями «Скорая», санитары катят носилки, и над всем этим заголовок: «Экстренный выпуск. Лоис – попытка самоубийства?»
Самоубийства?
Попытка самоубийства?
Господи, господи, господи…
С бешено колотящимся сердцем я прибавляю звук и в тревоге подаюсь вперед, вслушиваясь в голос диктора.
– По не подтвержденным пока данным Лоис Келлертон была накануне ночью срочно доставлена в больницу после поступка, который один из обозревателей назвал «отчаянным шагом отчаявшейся звезды». С места событий – наш репортер Фэй Айрленд.
Камера переключается на журналистку, с напряженным лицом вещающую в микрофон на фоне дома Лоис.
– Как свидетельствуют соседи, вчера около полуночи по этому адресу была вызвана «Скорая помощь», и на глазах одного из очевидцев Лоис Келлертон погрузили в машину на каталке. Ранним утром Лоис Келлертон вернулась в дом и с тех пор еще не показывалась. – На экране возникает неясная, явно издалека снятая картинка, на которой в дом заводят укутанную в простыню девушку. – Состояние нервов известной актрисы, обладательницы престижных наград, вызывает беспокойство у близких знакомых с тех самых пор, как ее обвинили в воровстве. – В кадре появляется пошатнувшаяся от потрясения Лоис на церемонии вручения НАО. – Представитель мисс Келлертон отказался комментировать вчерашние тревожные события. Возвращаемся в студию.
– А теперь к новостям спорта, – объявляет диктор в фиолетовом платье, и я выключаю телевизор.
Меня трясет. Я в жизни не думала, что дойдет до такого. Я даже не представляла… Я и предположить не могла…
Это ведь не из-за меня.
Я тут ни при чем. Совершенно.
Или?
Повинуясь внезапному порыву, я набираю номер Сейдж. Кому как не ей понять, что у меня сейчас на душе. Тем более что ей самой сейчас, наверное, еще тяжелее.
– Сейдж, ты видела новости про Лоис? – тараторю я, едва услышав «алло».
– А, эти… – равнодушно роняет она.
– Сейдж, это мы ее довели! – У меня садится голос от волнения. – Она дошла до точки. Ты с ней виделась, звонила ей?
– С этой чокнутой? – фыркает Сейдж. – Смеешься, что ли?
– Но ведь что-то нужно делать! Не знаю… Съездить к ней, извиниться?
– Нет, – твердо заявляет Сейдж. – Ни за что.
– Нет и точка?
– Это ее проблемы, Бекки. Она выкарабкается. Все, мне пора. – Сейдж отключается.
Надо же. Она само спокойствие и уверенность, чего не скажешь обо мне. На душе невыносимо скребут кошки. Не могу больше. Хватит сидеть сложа руки. Нужно что-то сделать. Загладить вину.
Но как?
Закрыв глаза, я напряженно думаю, потом рывком хватаю телефон. У меня же есть номер Эйприл Тремонт! Эйприл отвечает со второго гудка.
– Ребекка?
Я, похоже, некстати.
– Э-э, здравствуйте, Эйприл! – начинаю я неуверенно. – Простите за беспокойство. Я просто увидела новости про Лоис и ужасно переживаю. Мне очень хочется извиниться перед ней и как-то все исправить. Помочь ей чем-нибудь. В общем…
– Помочь? – От язвительного тона Эйприл я невольно вздрагиваю. – Вам не кажется, что вы уже свое дело сделали?
– Я понимаю, вы с ней подруги, – говорю я робко. – Вы, наверное, очень на меня злитесь. Но, честное слово, я не думала, что все так обернется, я не собиралась ее выдавать. Может быть, вы подскажете, как мне с ней увидеться? Чтобы извиниться.
– Лоис не хочет ни с кем общаться, – сухо говорит Эйприл. – Я ей названиваю круглосуточно, не отвечает. А даже если бы и отвечала – вас я бы к ней повела в последнюю очередь. Да, помощь ей нужна. И уже давно. Только не от таких акул, как вы.
– Я совсем не акула! – ужасаюсь я.
– Только не говорите, что не нагрели на этом руки, – отрезает Эйприл и отключается.
Я в ступоре смотрю на телефон. Щеки горят, как от пощечины. Взгляд упирается в массивный загривок Джеффа, и стыд захлестывает меня с новой силой. Я тут на внедорожниках раскатываю с телохранителями и радуюсь идущей в гору карьере, а Лоис на «Скорой» увозят.