— Все.

— Ну, понятно в принципе. Я видела платформу и ладью в сарае, думаю, у нас получится.

— Дуня, так нельзя! Надо вызвать милицию, не знаю там, «скорую»… оформить все как полагается… Это какой‑то бред — ладья… И еще… Я ничего не хочу сказать, ты девушка красивая и все такое, но что значит «выдать замуж»?

— А то и значит, что раз это дедова последняя воля, значит так тому и быть.

— Послушай, Дуня… — Антон мучительно пытался собраться с мыслями. — Ты, твой дедушка… Вы — хорошие люди… Были… Некоторые из вас были…

Дуня всхлипнула.

— Я не это хотел сказать! Это твое дело, как хоронить деда. Но я, в общем, посторонний человек. Я бы хотел помочь, но это как‑то незаконно, а у меня и так… Черт! Я даже не могу вызвать милицию…

— Вы уйдете, да?

— Не прямо сейчас, но да. Мне надо идти, — с трудом выговорил Антон. — Прости…

— А как же я?

— А ты… у тебя же есть тут кто‑то… — Антон огляделся. Вокруг недружелюбно густел лес. — У тебя что, совсем никого нет?

— Одна я теперь, — сказала Дуня. — Родители давно на самолете разбились, только дед у меня и был. Не бросай меня, Антон! Я одна пропаду.

— Нет, Дуня, не проси. У меня сердце разрывается. Но сама посуди, куда я тебя возьму? Мы чужие люди… И ты все же не ребенок, как‑нибудь справишься тут.

— Значит, не возьмешь?

— Нет, Дуня, прости.

Дуня шмыгнула носом и сказала, глядя в небо:

— Значит, ошибался дедушка, когда говорил, что ты добрый человек…

19

Аслан явился в подвальный кабинет Бори Психолога в состоянии стресса, а шестьдесят минут (и десять тысяч рублей) спустя покинул его умиротворенным и гармоничным, как йог. В сущности, его случай был довольно заурядным для такого специалиста, как Борис Александрович. Более того — типичным. Если бы не поток клиентов с немотивированной агрессией, на подвальный кабинет можно было бы вешать замок. Первый же прием из арсенала НЛП — перевод из актуального состояния (АС) к желаемому состоянию (ЖС) по методу изменения метафоры дал, хотя и не сразу, отличный результат. АС психотерапевт при помощи пациента определил как «бычку». В качестве ЖС был выбран «спокойняк». Борис Александрович попросил Аслана закрыть глаза, представить себе «спокойняк» и описать его. Аслан стал яростно жмуриться.

— Ну что там, брат, что видишь? — бархатным басом спрашивал терапевт.

— Вижу! — отвечал пациент. — Вижу спокойняк!

— Какой он?

— Не знаю, брат. Просто вижу его.

— Может быть, это берег моря?

— Почему берег?

— Не важно, не отвлекайся. Может быть, зеленый луг?

— Какой луг, слушай?

Борис Александрович вздохнул.

— Открой глаза, Аслан. Послушай. Нужно представить что‑то, что ассоциируется у тебя со спокойняком.

— Как это?

Вот именно поэтому Боря Психолог и брал вдвое больше среднего московского психотерапевта. Он начал приводить распространенные метафоры спокойствия, описанные в психологической литературе. Но ни лес, ни море, ни сад, ни даже горы не показались Аслану достаточно спокойными образами.

— Давай так, — предложил Боря, вытирая пот с шеи. — Я буду называть слова, а ты будешь говорить, что тебе кажется спокойным.

— Делай, — согласился Аслан.

— Вода.

— Нет.

— Кошка.

— Нет.

— Шашлык.

— Какой?

— Любой.

— Любой — нет.

— А какой — да?

— Никакой. Шашлык хорошо кушать, а ты хочешь спокойное слово. Нет, давай дальше.

— Снег.

— Нет.

— Солнце.

— Нет.

— Часы.

— Дворец!

— Что дворец, Аслан?

— Дворец хрустальный, — глядя в бетонный потолок, мечтательно произнес Аслан. — Красивый, спокойный…

— Закрывай глаза, брат, закрывай! Рассказывай.

Вот так не сразу, но все же удалось Боре расшевелить подсознание трудного клиента и выудить из него тайную фантазию о хрустальном дворце, метафору «спокойняка». Откуда она взялась там, из какой сказки? Месяцы классического психоанализа, возможно, могли бы дать ответ и на этот вопрос, но чем нравилось Боре НЛП, так это быстрым эффектом. Аслан, не открывая глаз, описал башни и стены, фонтаны и деревья, арки, минареты и окошки. Весь архитектурный и садово‑парковый ансамбль почему‑то оказался выполнен из прозрачнейшего хрусталя, имел голубоватый отлив и мелодично звенел. Аслан по мере описания метафоры ощутимо расслабился, откинулся на спинку стула, кулаки его разжались, в глубине бороды зашевелилась улыбка. Боря мысленно поздравил себя с профессиональной победой. Побродив вместе с клиентом по виртуальному дворцу, посидев у хрустальных фонтанов, полюбовавшись совершенно пустыми окрестностями с хрустальной башни, терапевт попросил пациента хорошенько запомнить эту ситуацию и разрешил ему открыть глаза.

— Как сам, братюня?

— Уах! — только и сказал Аслан.

— Теперь смотри короче. Как только кинет в бычку, морозишься, закрываешь глаза и начинаешь ходить по дворцу, водить жалом, как мы сейчас. Вспоминай в подробностях башни, фонтан, всю ботву. Сразу отпустит, отвечаю.

По правилам клиенту нужно было сейчас установить кинестетический якорь — какой‑нибудь физический объект, вызывающий правильные ассоциации и помогающий войти в ЖС. Боря любил использовать в качестве якорей мелкий спортивный инвентарь — шайбы, кистевые эспандеры, теннисные мячи. Он полез было в тумбочку, но вспомнил, что отдал последний якорь, кажется, это была шайба, одному видному положенцу из Балашихи с редким фоническим неврозом — хрематофобией, боязнью прикасаться к деньгам, сильно мешавшей его работе хранителя общака. Аслан пребывал сейчас в самом что ни на есть ЖС, и его надо было быстро заякорить. Боря огляделся в поисках подходящего объекта и нашел его.

— Держи, — сказал он, протягивая Аслану бейсбольную биту.

— Зачем это?

— Держи, держи. Нравится?

— Нормал бита.

— Почувствуй ее, брат. Видишь, какая она твердая, сильная и спокойная? Носи ее с собой. Когда захочешь войти в свой дворец, потрогай ее, четче получится. Мы назовем ее Бита Спокойствия.