– Тебя в бока пихать или щекотать? Взялся рассказывать – так рассказывай, не мучь младенцев! – отозвался от телеги Середа, как раз вынимавший оттуда связки репчатого золотистого лука.
– Канава там глубокая, удобная. Лейтенант выглянул и приказывает: «Не стрелять!» Потом оглядел всех и говорит: «Те, у кого гранаты, готовят их к броску. Скомандую когда: «Гранатами – огонь!» – кидаете разом и укрываетесь до взрывов. Потом командую еще раз: «Гранатами – огонь!» – кидаете невзведенными – и сразу в атаку. Безоружные – тут остаются. Суркову – снять того, что у телеги. Все ясно?» Все кивают, дескать, так точно. Он еще раз напомнил, что взрывами надо фрицев накрыть, а второй раз – чтоб не рвалось ничего. Подождали. Поляки поверх канавы постреливают, даже уже и пригибаться перестали, осмелели, идут себе как в парке, прогуливаются, факт; слышу – даже смеются…
– Это, погоди… какие поляки? Немцы же? – удивился Леха.
– А черт их разберет: когда гранаты рванули у них под ногами, они там завопили «курва» да «матка боска». Не похоже на немцев, факт. В общем, все удачно отбомбились, рвануло тютька в тютьку, а лейтенант сам «феньку» кинул с замедлением, так что они только снова подниматься начали – она бахнула, они опять носами в землю. А лейтенант орет опять: «Гранатами – огонь!»…
– Шибко вопил, да, – кивнул веселый бурят.
– И что дальше? – опять поторопил рассказчика, вертевшего в руках суконные штаны, Леха.
– Я же говорю – просто все, факт. Мы из канавы выметнулись, а те лежат плашмя, взрывы ждут, кроме двух-трех, что вопили и корчились.
– Летенант – др-р-р, др-р-р, др-р-р, – добавил красок Жанаев.
– Да, вблизи автомат – лютая машинка, факт. В общем, встать никто не успел. Так к земле и пришили.
– А последний? – поднял вопросительно бровь Середа.
– Жадный дурень. Ему бы в кусты бежать, а он решил телегу увести. Лошадь что-то заупрямилась, он ее стал тянуть по дороге прочь… ростовая мишень на триста метров. Сурков, зараза, своей пулей весь китель испохабил, факт, только на заплатки и годится теперь.
– Лихо! А ты говоришь – обученные!
– Обученные, факт. И железяки наградные на груди у половины были. Их подвело то, что они шли брать за задницу безграмотных бандитов и напуганных селян, уже победу спраздновали… А тут – мы. Ну и то, что РГД у нас были. Так-то от гранаты и удрать можно, и залечь за то время, пока замедлитель горит. А эти – тюк, и все. Хотя конечно, одежку потрепало, штопать тут до черта. Ничего, зимой и штопаной рады будем, по лесам шатаясь, тут одежка и обувка огнем синим горят, факт!
Леху поразило, что собеседник очень спокойно относится к удачно выигранному бою, но вот портки, которые он заботливо растягивал на руках, явно занимают все его мысли, а рассказ про драку – так, попутно. Хотя теперь уже брезжило где-то понимание, что, в общем, действительно – для своего выживания важно тыловое дело. И да – рассказы про щи вызвали активное слюноотделение.
Задумываться долго не получилось – сияющий Сиволап, запыхавшись, тронул «старшину ВВС» за плечо:
– Старшина, комисар кличе, зараз лейтенант розповисть, як бий пройшов, тоби наказав пидготувати материал до «Бойового листка»!
Заранее поморщившись, потому как ему не очень было интересно покидать «трофейную команду» и заниматься нудной политработой, Леха почапал за торопыгой Сиволапом…
Митинг у партизан, как убедился менеджер, очень по структуре напоминал дежурный рок-концерт. И разогрев был перед выступлением основных исполнителей, и чем дальше к концу – тем топовее звезды, и подтанцовка есть. Даже усмехнулся про себя.
«Конферансье»-комиссар дал слово Березкину, витиевато и хвалебно представив лейтенанта как полководца почти уровня Александра Невского, отчего тот густо покраснел и застеснялся. Откашлялся, поглядел на толпу внимательно слушавших, чуточку помолчал, и потомку показалось, что в душе у лейтенантика идет внутренняя борьба. Потом Березкин решился и начал:
– Товарищи! Не надо оваций. Я должен признать, что такая практика ведения боя с превосходящими силами противника – не мое изобретение, увы. Так воевали стоявшие рядом с нами не то ополченцы, не то остатки истребительного отряда, они и одеты были большей частью в гражданское. Их командир после боя рассказал, как дело было. Ситуация: группа ополченцев, около тридцати человек, в обороне на высотке. Вооружение: японские винтовки без штыков, по две обоймы патронов, по две гранаты РГД-33 и противогазы. Командир: матерый вояка, в прошлом унтер-офицер и ветеран Германской войны. Действия командира: отделил тех, кто честно сдал на «Ворошиловского стрелка» и умеет стрелять. Таких оказалось пять бойцов. Им отдал все патроны. Потом отделил тех, кто умеет драться, в основном шпану. Таких оказалось семь человек. Дал им саперные лопатки, велел заточить, залечь в первой линии и выскакивать вместе с ним по команде «Два». Из остальных отобрал тех, кто с мозгами и не хилый. Дал им гранаты с запалом и сказал кидать по команде «Раз». Остальным – хромым, подслеповатым и не умеющим драться – раздал гранаты без запалов и сказал кидать по команде «Два». После чего орать «Ура!», не вылезая из окопов.
Лейтенант перевел дух, чувствуя себя уже в своей тарелке, и продолжил при внимательном молчании публики:
– Фактическая реализация: немцев постреляли слегка, пока те бежали в атаку, – патроны быстро кончились. Подпустили на бросок. «Раз!» – кинули гранаты. Немцы залегли. Взрывы. «Два!» – кинули второй раз. Немцы залегли, ждут, когда рванет. В этот момент группа с саперными лопатками выскакивает и бежит к ним. Из окопов начинают орать: «Ура!» Пока немцы поднимались, до них добежали. Толком вскочить и оказать сплоченное сопротивление гитлеровцы просто не успели. Потом наши собрали оружие с боеприпасами, еду, фляжки с ромом и отошли на исходные позиции. Больше немцы не штурмовали. А сейчас я творчески переработал действия применительно к условиям, только и всего.
– А потери какие понесли ополченцы? – спросил тихо пышноусый.
– Потери были в первую очередь из тех, кто должен был сидеть в окопах, но бросился в атаку, не умея драться, с досками и прочим. Из тех, кто был в группе с саперными лопатками, – один ранен. В рукопашной сам командир – Смирнов его фамилия была – «отбил» пулю немца саперной лопаткой: увидел, как немец целится в него из «парабеллума», подставил лопатку углом, услышал выстрел и вроде звон, руку, по его словам, сильно дернуло, и в свою очередь рубанул офицера по шее. Немец после этого стрелять больше не смог, а лопатку мне потом этот Смирнов показал – пуля такую блестящую канавку выбила, но не пробила…
– Вот, товарищи, как важно изучать боевой опыт и применять его на практике! – влез с азбучными истинами комиссар.
– Совершенно верно. И постулат: «Приказ начальника – закон для подчиненного» – не зря придуман. От себя добавлю, что сегодня приказываю отметить праздничным ужином первую серьезную победу отряда. Что особенно важно – без потерь нам обошедшуюся. У нас и так – специально для сорвихолов напоминаю – лазарет уже большой, даже слишком. Теперь командирам взводов составить списки кандидатов на получение немецких винтовок взамен «Хра-Кропачека» и «Манлихеров».