У нее перехватило дыхание, когда она увидела роскошный модерновый отель на месте очаровательного старого деревянного пансиона. Сооружение из бетона и стали. Старый дом напоминала лишь остроконечная крыша.
Отель «Гавань»? Она назвала бы его отель «Уродство». Но там наверняка есть кондиционер и приличный ресторан. Подходящее место для ланча в одиночестве, чтобы отметить свое тридцатилетие. Сэнди стояла на ступенях, ведущих с пляжа к отелю. Она закрыла глаза, вдохнула соленый воздух, почувствовала тепло, поднимавшееся от песка, услышала плеск воды у края волнореза и почти представила себе, что все точно так же, как было тогда.
Почти.
В ресторане кругом стекло, металл и модный дизайн. Как не похоже на столовую в старом пансионе с разрозненными деревянными стульями, поцарапанными столом и кучей коробок с играми, которыми после обеда развлекались гости.
Сэнди выбрала столик в углу подальше от бара и села. Она сняла шляпу и сунула в сумку, но солнечные очки оставила: за темными стеклами она чувствовала себя увереннее. Более защищенной.
Она не позволит даже капли жалости к себе, когда в одиночестве отмечает свое тридцатилетие, а в это время Джейсон готовится идти к алтарю.
Сэнди просматривала меню, когда услышала раскат мужского смеха со стороны бара. И вдруг сердце у нее подпрыгнуло: она узнала этот смех. Ни один другой мужчина на свете не мог так смеяться.
Густой. Теплый. Незабываемый смех.
Бен.
Она боялась посмотреть в его сторону. Боялась разочароваться. Что ей делать? Может, встать и сказать «привет» первому мужчине, который завладел ее сердцем? Или надеть шляпу и незаметно выскользнуть из ресторана?
Сэнди сняла темные очки – пальцы немного дрожали – и медленно подняла голову. Она затаила дыхание, кровь отлила от лица. Он стоял к ней в профиль, но это был Бен Морган. Широкоплечий, возвышающийся над другими мужчинами в баре. И так же красив, как и в тот день, когда они сказали друг другу «до свидания». На нем были шорты и рубашка поло вместо шорт для серфинга с гавайским рисунком и майки, которые он носил в девятнадцать лет. Он казался более мускулистым, возмужал.
Но… он все тот же Бен.
Он что-то сказал парню, стоящему с ним рядом, и снова рассмеялся, когда тот ему ответил. Сейчас, как и тогда, он был в центре внимания.
Заметил ли он ее взгляд или нет?
Он вдруг обернулся. Их глаза встретились, и он застыл. В его лице ничто не дрогнуло, не показало ей, что он ее узнал.
А у Сэнди было такое ощущение, что в зале все куда-то исчезло, стих звон посуды и бокалов, гул разговоров.
Бен повернулся к мужчине, с которым разговаривал, что-то сказал ему, а затем опять перевел свой взгляд на нее. На этот раз с улыбкой.
Он шел к ее столику уверенным спортивным шагом. А она, словно загипнотизированная, смотрела на него, отмечая все изменения в нем за двенадцать лет. Широкие плечи, сильное, поджарое тело. Мальчик превратился в мужчину, взрослого и очень сексуального.
Он подошел к ней так быстро, что она не успела встать со стула.
– Сэнди?
Голос, который она так давно не слышала, был низким, густым. Как тогда. Уже в девятнадцать лет у него был мужской голос, и, хотя он всего на год старше ее, он казался намного взрослее, чем она в восемнадцать.
Надо поздороваться, но… язык прилип к нёбу. Сэнди кашлянула. О ужас! Она не в состоянии даже выдавить «привет».
– Может, ты теперь Александра?
Он помнил. Помнил, что ее отец настаивал, чтобы Сэнди называли полным именем Александра. Но Бен решил, что Александра – слишком длинно, и называл ее так, как она предпочитала. С того лета она для всех стала Сэнди. За исключением, разумеется, родителей.
– Кто это – Александра? – сказала наконец она и, изобразив удивление, оглянулась.
Бен засмеялся. Засмеялся искренне, словно действительно рад ее видеть. И нервозность, смущение немного прошли.
Она поднялась со стула. Круглый столик – барьер между ею и мужчиной, который двенадцать лет назад был для нее всем. Мужчиной, которого она уж не надеялась снова увидеть.
– Как приятно встретить тебя, Бен, – сказала она. Голос все равно прозвучал сдавленно.
Она смотрела в его красивое, с волевым подбородком лицо, в глаза, синие-синие, словно летнее небо в полдень. Его волосы были коротко подстрижены. Теперь его можно было назвать темным блондином, в отличие от выгоревшей на солнце копны, – тогда она считала его прическу очень модной. Вокруг глаз наметились морщинки, а на верхней губе – крошечный шрам, которого раньше не было.
Но все равно в этом мужчине ей виделся мальчик.
– Я тоже рад, – произнес Бен. – Я сразу тебя узнал.
– И я тебя сразу узнала.
Что он увидел, глядя на нее? Какие события последних лет отпечатались на ней?
– Ты отстригла волосы, – сказал он.
– И ты тоже, – ответила Сэнди, и Бен улыбнулся.
Она машинально дотронулась до головы. Конечно, он заметил. В то лето ее длинные каштановые волосы были ниже талии. Он заставил ее дать слово, что она ни за что на свете не изменит прическу. А теперь у нее модная короткая стрижка, волосы взбиты на затылке и осветлены.
– Но во всем остальном ты не изменилась, – добавил он. – Просто повзрослела.
– Приятно это слышать, – улыбнулась Сэнди, прекрасно сознавая, насколько она отличается от девочки, какой была тем давним летом.
– Не возражаешь, если я присяду? – спросил он.
– Конечно. Я просто хотела что-нибудь выпить.
Она снова опустилась на стул. Бен сел напротив.
Когда он садился, его крепкие загорелые ноги коснулись ее ног. Она не отодвинулась. От этого легкого касания, пусть секундного, у нее по телу пробежали мурашки. Сэнди с трудом сглотнула слюну.
Она всегда думала, что Бен Морган – самый красивый мужчина из всех, кого она когда-либо встречала. За двенадцать лет ее мнение не переменилось.
На столе перед Сэнди лежало раскрытое меню.
– Вижу, ты решила начать с десерта, – сказал Бен и улыбнулся такой знакомой улыбкой.
– Вообще-то я выбирала салат, – соврала Сэнди.
– Да ну? – шутливо произнес он.
Он ее поддразнивает, как делал это раньше.
– Ты прав, – сказала она и улыбнулась. – Старые привычки долговечны. Малиновое пирожное с шоколадной глазурью очень привлекательно. – Она ни за что не признается, что праздничного торта на день рождения у нее нет.
– Это пирожное такое вкусное, что ты захочешь повторить.
«Как ты любила делать раньше».
Недосказанные слова повисли между ними в воздухе. Их глаза встретились. Она первая отвела взгляд.