– Ну, – прокашлявшись, ответил Момышев, – просто вспомнилось у Стругацких, «Понедельник начинается в субботу», как они второго кадавра выращивали. С расчетом, что когда он удовлетворит материальные потребности, у него начнут расти духовные. А кадавр просто обожрался и лопнул. Если серьезно – даже у нас, в коммунистическом обществе, не рассчитывают, что госруководитель будет работать за идею. Денег слишком много никогда не бывает, тем более у вас там. И тем более если человек всю жизнь занимался чем? Делал деньги. Он и на этом посту будет заниматься чем? Делать деньги для своего бизнеса, используя государственную власть. А вообще-то еще Маркс определил – все зависит от того, для какого общественного слоя государство существует…
Их беседу прервал писк системного динамика; Виктор увидел надпись «Поступила срочная информация».
Светлана прильнула к своему монитору и застучала пальцами по сенсорной поверхности стола. Она на пару секунд опередила Виктора: работать с этой системой ей было гораздо привычнее.
– Вау, – сказала она, – у вас в России теперь в таких случаях говорят «вау»? В Штатах замыкание на ЛЭП. Ну, ничего особенного, деревья не вовремя подрезали. А потом пошло цепное отключение. И весь северо-запад уже того… А ночь на дворе.
– Какая неожиданность, – хмыкнул Момышев. – Кто бы мог подумать.
– Стихийное бедствие, – вздохнул Виктор, – не вижу причин злорадствовать.
– Ну кто ж злорадствует, – в тон ему вздохнул Момышев. – Достоинство, только достоинство.
Послышался сигнал входной двери, и в комнату стремительно влетел Гаспарян с толстым кожаным портфелем о двух застежках; небритый, он удивительно напоминал Джейсона Стэтхема. Лицо его сияло, он быстро скинул пальто на вешалку и хлопнулся в кресло.
– Ну что? Начало я уже слышал. Светлана Викторовна, сделайте нам трансляцию новостей на плоском.
– Батюшки, – воскликнула Светлана, постучав по сеносорной, – да у них там грабежи и мародерства.
– Странно… – возразил Виктор. – Я вспомнил, у нас… то есть у них у нас, такая авария была в две тысячи третьем, но все нормально, не буйствовали. Это в семьдесят седьмом у них ночь страха была.
– Ну все правильно. В семьдесят седьмом предшествовал финансовый кризис, а сейчас у нас что? Финансовый кризис, неверие в правительство, которое не видит выхода, кроме новой войны. Вот и картинка и перевод.
Это было что-то похожее на кадры из постапокалиптических фильмов восьмидесятых. Черные глыбы небоскребов, озаренные пламенем, брошенные в беспорядке машины на улицах, пожары; горели автомобили, огонь вырывался из нижних этажей, а кое-где, не встречая людского сопротивления, медленно полз наверх, чтобы охватить всю башню из бетона и стали.
– …Беспорядки перекинулись на другие города восточного побережья, – сообщил переводчик, – поступают сведения, что мародеры сознательно поджигают различные здания, чтобы отвлечь внимание полиции. Пожарные не в силах бороться с очагами возгораний, полицейские через мегафоны призывают граждан эвакуироваться из зданий, чтобы не быть отрезанными огнем…
На экране толпа людей на задымленной, как во время войны, улице бесновалась перед витринами магазина; решетку на витрине выдирали подъехавшим грузовиком.
– Пожалуй, так они быстрее на продажи через интернет перейдут, – заметил Виктор.
– Не перейдут, – тут же отпарировал ему Гаспарян, – не перейдут, потому что пузырь доткомов лопнет раньше. Отчасти за счет финансового кризиса, отчасти оттого, что по всему западному миру в эти часы интернет сдыхает.
– Как это?
– Атака на корневые серверы доменных имен. Распределенная, троянами с зараженных компьютеров, которые шлют в сеть кучу неправильных запросов. В итоге нагрузка на корневые серверы в тридцать – пятьдесят раз выше допустимой, и они валятся. В принципе интернет может работать и без службы доменных имен, но тогда пользователю надо знать все Ай-Пи-адреса, а это нереально. Интернет строился как сеть, которая должна была перенести атомную войну, но с ахиллесовой пятой. Вроде как бы все работает, но ни по ссылке ни зайти, ни письма не направить.
– И кто это сделал?
– Хакеры. Решили Хеллоуин отметить, – он произнес «Хеллоуин», как «Хеллуин», почти как «Холуин».
– А сегодня разве Хеллоуин?
– Через месяц. Тридцать первое октября, канун Дня Всех Святых.
– А почему сейчас сработало?
– Ну вы же специалист по ЭВМ. Сбились одной циферкой в указании даты. Машина – она тупая, ей что «Бони М», что краковяк, как Макаревич поет… А, кстати: единственный день в году, когда духи умерших могут вернуться на Землю. Например, дух Сталина.
– Интересная мысль. У вас тут его еще официально не празднуют?
– Увы. Это противоречит материалистическому мировоззрению. А православная церковь считает, что ритуалы Хеллоуина с детства приучают людей к тому, что нужно отдавать злу какую-то дань, примиряться с ним, даже сотрудничать.
– Тогда почему «увы»?
– Потому что во имя добра пока что приходится отдавать дань злу и с ним сотрудничать. Ну и вы, конечно, помните насчет седьмого доказательства Воланда?
«И этот про Воланда. Что-то тут не так. И странное совпадение двух бедствий. Конечно, Хеллоуин… но почему замыкание-то должно случиться в Хеллоуин? Не стану же я, инженер, в эту чертовщину верить?»
До полудня ничего особенного не происходило. Виктор даже не упустил случая вздремнуть в кресле – кто знает, может, потом несколько суток не спать придется. На войне надо жить текущей минутой, а следующая может и не наступить. Проснувшись, он обнаружил, что Светлана Викторовна разложила на столе маленькие дорожные игральные карты и раскладывает пасьянс (электронная версия этого убийцы офисного времени в сети, очевидно, не была предусмотрена), Момышев строчит какую-то незаконченную научную статью, а побрившийся Гаспарян с кем-то чатится в защищенном режиме.
– А что там про натовцев слышно? – на всякий случай спросил Виктор.
– К ночи полетят, – ответил Гаспарян. – В смысле к нашей ночи. Нечисть всегда по ночам летает. Сначала будут уничтожать ПВО, потом атакуют другие объекты.
– А мы будем спокойно сидеть и смотреть?
– Если вы имеете в виду нас с вами – мы будем сидеть и смотреть, и желательно спокойно. В этом наша задача. Что мы будем смотреть – это, конечно, вопрос интересный. Вон какие тут вещи показывают. – И он кивнул на экран, где как раз началось столкновение частей Национальной гвардии с мародерами, с применением легкого огнестрела. Камера мельтешила, наконец в кадр крупным планом выплыло окровавленное лицо человека в форме на носилках.
– Американцы убивают американцев, – задумчиво произнесла Светлана, вертя в руках червонную десятку, – подумать только, а вот так перед телевизорами могли сидеть американцы и говорить: «Русские убивают русских». Полагаю, они разберутся без введения вооруженных сил.