– Что это? – остановилась я.
– Да Ванька свою партию репетирует, пойдем, что застыла? – потянула подруга.
– Какую еще партию? – продолжала тупить я.
– Ну, Иуды из рок-оперы, забыла, что ли?
– Может, у вас без меня занятие было? – растерянно предположила я.
История про рок-оперу и Иуду напрочь вылетела из моей головы, заслоненная более яркими танцевальными и ледовыми впечатлениями.
– Да не было никакого занятия, не тормози, – потеряла терпение Ленка. – Ну вспоминай: Евгения хотела нам романс впарить, а Ванька…
– Все, вспомнила, – перебила ее я.
– Приступ амнезии прошел? – ехидно уточнила она.
– Просто не до того было, – отговорилась я.
– Ты, наверное, не слышала, как они с Евгенией договаривались в следующий раз пораньше прийти и порепетировать сольную партию, – снисходительно заметила подруга.
– Не слышала, – согласилась я, прислушалась и все-таки не удержалась: – А хорошо поет!
Мы не сговариваясь остановились под дверью в зал, откуда доносились звонкий голос Ивана:
Everytime I look at you I don’t understand
Why you let the things you did get so out of hand?
You’d have managed better if you had it planned
Why you choose such a backward time
and such a strange land? [1]
Партию Иуды из этой рок-оперы я отлично знала – неоднократно слышала в разных вариантах, – но никогда еще ее исполнение не производило на меня такого впечатления. Хотя пели ее всегда рок-звезды или профессиональные актеры, проняла до глубины души она именно сейчас. Я совсем забыла, что за дверью юноша Иван, мне казалось, там поет нездешний гость из другого мира…
Вернул меня на землю резкий голос:
– Закрыто?
Несколько девчонок из хора подошли и остановились, с любопытством глядя на нас.
Ленка почему-то молчала, и я с трудом выдавила:
– Н-не знаю.
– Да открыто там, проходите, – наконец отмерла подруга.
Девчонки хлопнули дверью. Очарование разрушилось. Они вошли, одна только я замешкалась, словно боясь войти в зал и увидеть там…
– Ир, ты где? – выглянула из зала Ленка и, так как я все еще тупила, за руку втащила меня внутрь.
Никакого инопланетянина там, естественно, не обнаружилось – просто юноша Иван, к которому мы успели привыкнуть. Но сегодня я посмотрела на него новыми глазами – теперь он казался мне не обычным человеком, а сказочным принцем с ангельским голосом. С таким необыкновенным парнем я даже стоять рядом считала кощунственным, не то что разговаривать…
Однако никто моего временного помешательства не разделял и, к счастью, не замечал. Мы начали занятие, провели распевку и повторили песни, которые уже начали разучивать. А вот потом случилось продолжение сказки.
– Мы с Ваней начали репетировать его партию, – начала Евгения Петровна. – Параллельно начнем учить и партию хора. А потом соединим и посмотрим, что получится.
Мне казалось, что получится сущая ерунда – никакой хор Ванечке не нужен, мы будем только мешать, – но все девчонки радостно загалдели, одобряя эту идею, и мое мнение явно никто учитывать не стал бы. Да и чем бы я объяснила – тем, что мы недостойны даже выступать на заднем плане такого блистательного солиста?
– Мне Ваня текст принес, так что оперативно учим английские слова, – объявила Евгения, раздавая нам листочки.
Он и о нас позаботился, не забыл распечатать экземпляры! Мое восхищение Ванечкой росло с каждой минутой, в скором времени грозя не поместиться в зале и выплеснуться через окна на улицу.
– Давайте сначала мелодию, без слов, – скомандовала Евгения и без промедления подала нам пример.
Я думала, современная композиция, да еще и без слов, из ее уст будет звучать более чем странно, но ошиблась – со своей задачей хоровичка справилась прекрасно.
Мы повторили за ней, а потом она скомандовала:
– А теперь давайте рискнем со словами. Английский все учили?
– Я немецкий, – пискнула одна из девчонок.
– А я испанский, – отозвалась другая.
– Значит, придется выучить, – серьезно заметила Евгения. – А пока воспроизводите на слух. Поехали, попробуем!
И мы грянули всемирно известное, то, что знает каждый, даже тот, кто никогда в жизни ничего не слышал про Уэббера и Райса:
Jesus Christ, Jesus Christ
Who are you? What have you sacrificed? [2]
Я боялась, что язык запутается в словах, но текст оказался относительно несложным, и для первого раза мы выступили довольно слаженно. Ванечка, как простой смертный, пел вместе с нами, и я замирала от восторга, выделяя его голос в общем хоре.
Когда занятие закончилось, я замешкалась в зале. На этот раз практически неосознанно, но твердо зная, сегодня все получится. Я отключила волю, и меня словно вела внешняя сила, которой я беспрекословно подчинялась. Даже Ленка не стала ни о чем спрашивать, просто сочувственно посмотрела и удалилась в одиночестве.
Интуиция не подвела – Иван тоже задержался, собирая вещи, и из зала, а потом и из школы мы вышли вместе.
– Классно поешь, – похвалила я.
Все мое смущение испарилось без следа.
Он хмыкнул:
– И ты туда же!
– Странно, если бы я первая это заметила, – не обиделась я. – Давно занимаешься?
– Вообще не занимаюсь.
– Да ладно, – усомнилась я. – Так не бывает.
Он пожал плечами:
– Четыре класса музыкалки ведь не в счет?
– Я тоже училась в музыкалке, а потом бросила, – обрадовалась я. – Какое совпадение! Ты в какую школу ходил?
– Седьмую, а что?
– И я в седьмую, – протянула я.
Меня озарило смутное сомнение:
– А ты не сидел на сольфеджио за последней партой?
– Ну, допустим, сидел. – Он повернулся и первый раз посмотрел мне прямо в глаза.
– Значит, это с тобой мы…
– Дрались из-за места? – спокойно уточнил он.
– Разве мы дрались? – потупилась я.
– Я тебя сразу узнал, – спокойно заметил Иван.