– Может, заболели? Плохо? – подключилась его подружка. – Выйдите, подышите воздухом! – Она распахнула дверцу и стала чуть ли не силой выволакивать парня из машины. – Самоубийца какой-то!
Грэг улыбнулся:
– Спасибо, не беспокойтесь. Теперь нормально. Сидел-сидел и уснул… Спасибо.
Вернулся в салон, привел сиденье в вертикальное положение, и машина медленно поползла по улице.
Кузьмичев, сидя за рулем «мерседеса», дотянулся до противоположной дверцы, предупредительно открыл ее, давая возможность Грязнову расположиться рядом.
Пожали друг другу руки. Петр Петрович с усмешкой заметил:
– Путаюсь в догадках – что это вас так зацепило? Без свидетелей, один на один? – Грязнов оглянулся назад, увидел через заднее стекло охранников в двух машинах. – Как в американских детективах… Что стряслось, Сергей Андреевич? Может, решили таким своеобразным способом убрать меня?
Сергей уселся поудобнее.
– Разве есть за что?
– Кто вас знает? Вы ведь новое поколение, логику вашу не всегда можно просчитать.
Кузьмичев сделал музыку потише.
– Разговор, Петр Петрович, серьезный и тяжелый.
– Рассказывайте. Меня уже трудно чем-нибудь удивить… Вы действительно по поводу похищения сына Пантелеевой?
– Именно по этому поводу…
– Простите, но я вряд ли смогу вам чем-нибудь помочь.
– Мне? – посмотрел ему внимательно в глаза Сергей.
– Именно вам.
– А может, я вам помогу, Петр Петрович. – Кузьмичев помолчал, прикидывая, с чего начать. – Вашего сына зовут Григорий? А кличка – Грэг? Верно?
– Да, Григорий… Гриша. А кличку Грэг я ненавижу… С ним что-нибудь стряслось?
– Стряслось.
– Когда это могло случиться? Я его видел сутки назад.
– Он похитил ребенка, Петр Петрович.
– Что? – Грязнову показалось, что он ослышался.
– Ваш сын похитил ребенка.
Петр Петрович не сводил с собеседника глаз.
– Шутка? Если шутка, то идиотская… Или вы пытаетесь перебросить стрелки на меня? Не выйдет!
– Ваш сын похитил ребенка, – раздельно повторил Кузьмичев.
– Какого ребенка?
– Сына Нины Пантелеевой.
– Это вы его похитили! И обыск у вас был именно по этому поводу!
Сергей положил свою руку на руку Грязнова.
– Ваш сын – преступник. Он замешан в киднепинге.
– Бред… – Грязнов полез в карман за сигаретами, закурил. – Бред и ерунда. Он в командировке. Такого не может быть… потому что не может быть. Я отлично знаю своего сына.
– Значит, не знаете.
Грязнов вспылил:
– А откуда вы его можете знать? Вы его даже в глаза не видели!
– Не видел, – спокойно ответил Сергей. – Но знаю о нем, видимо, больше, чем вы.
– Например! – Грязнов перешел чуть ли не на крик. – Что вы можете сказать о нем такого, чего я не знаю?
– Наркотики.
– Ну?
– Вы знали, что ваш сын наркоман?
– Допустим, – не сразу ответил Петр Петрович. – К сожалению, сегодня дети многих родителей в плену этой заразы! Да, наркоман! Но при чем здесь похищение ребенка? Где у вас доказательства?
– К сожалению, есть. Мои люди вышли на него.
– Так арестуйте его! Расстреляйте! Убейте, если он преступник! Зачем вы мне это говорите?
– Вы должны сами решить.
– Что решить?
– Решить, как поступить.
– Зачем? Если это правда… не дай бог, если это правда… я сам, своими руками убью его.
– Надо заявить в милицию. И это лучше всего сделать вам самому.
– Что значит – лучше всего? Прийти и сказать, что мой сын преступник?
– Да.
– Но я не верю! Я не верю вам! Это шантаж, попытка меня унизить… Нет, даже не унизить – уничтожить! Я мешаю! Стою на вашем пути! Но вам не удастся! Я раньше уничтожу вас! Сейчас выйду из машины и заявлю в милицию! На вас, как на лжеца и сволочь! Я не верю вам! Ни одному слову не верю! Лжете! Все лжете! Я знаю своего сына! Вы сами похитили ребенка и пытаетесь все свалить на меня и моего сына!
Зазвонил телефон Кузьмичева. Грязнов хотел было покинуть салон, но Кузьмичев резко осадил его.
– Они посадили его на иглу! – кричала в трубку Нина Пантелеева. – У него ломка!
Кузьмичев поднес трубку к уху Грязнова, и тот, бледнея лицом, стал слушать крик и плач матери. Но главное – он услышал имя своего единственного, родного сына.
Грязнов открыл дверь своей квартиры, прошел сначала зачем-то на кухню, затем в гостиную и вдруг в спальне увидел разметавшегося на постели, крепко спящего Грэга.
В каком-то изумлении остановился перед ним.
Вышел из спальни, достал в кабинете из ящика стола пистолет, вернулся к сыну.
Оружие положил в карман пиджака, несколько раз толкнул спящего.
Тот не просыпался.
Отец толкнул сильнее. Грэг резко приподнялся, со сна испуганно вытаращился на отца. Попытался улыбнуться.
– Устал, сынок? – спокойно спросил Грязнов.
– Слегка. Разморило.
– Может, поговорим? Ты ведь не торопишься?
– Не тороплюсь. Пока не тороплюсь. – Грэг всматривался в лицо отца. – О чем поговорим, батько?
– Разве не о чем? Хотя бы о поездке.
– Все нормально. Были проблемы, теперь нормально.
– Какие проблемы?
– Мелочь. Главное, я дома. Вижу тебя… Если честно, я по тебе здорово соскучился.
– Говоришь, соскучился? – Петр Петрович помолчал, освобождаясь от спазма, перехватившего горло. Неожиданно спросил: – Зачем ты сделал это, сын?
Грэг вздрогнул.
– Что?
– Ты знаешь, о чем я говорю.
Глаза парня стали расширяться, на лбу выступили мелкие капельки пота.
– У меня все нормально, батько.
– А у меня нет. У меня очень скверно на душе… Зачем ты пошел на преступление?
– Вранье.
– Я тоже так думал. Теперь вижу… по тебе вижу, что правда. Чего тебе не хватало?
– Не знаю.
– Я хочу, чтобы ты сказал мне правду… Я ведь тебе ни в чем не отказывал. Ни в деньгах, ни в вещах, ни в капризах. Ни в чем!
– Отказывал, отец.
– В чем?
– Во внимании. После смерти мамы я остался один.