– Граждане. Земляки! – говорил взволнованно Жилин. – В наш город пришла беда. Силы, которые не могут смириться с тем, что в стране наконец-то воцаряется порядок и покой, направили удар на наш город. На нас с вами! К нам приехали незваные гости, они нашли поддержку и у некоторых наших отморозков, и цель у них одна – помешать нам спокойно и достойно жить. Им нужен беспорядок, им нужна война, им необходима кровь! Но у них ничего не получится! Мы остановим подонков и беспредельщиков!
– А теперь обратите внимание на лица тех, кто собрался на репетицию будущего съезда движения в Москве. Вы увидите много любопытных лиц, в том числе и личико губернатора Сибирска, который не так давно героически боролся с «бритоголовыми», присланными в его город по просьбе господина Зуслова.
На экране возникли крупные военачальники, увешанные орденами, известные дипломаты, политики.
Было видно, как на роскошном джипе подрулил Маргеладзе. Охрана проводила его до входа, он что-то сказал на ухо Важе и, предъявив паспорт, скрылся в низком проеме.
Виктор Сергеевич подъехал к штабу почти одновременно с губернатором Сибирска, оба радостно пошли навстречу друг другу, обменялись троекратным поцелуем.
Василий Петрович продолжал комментировать:
– Ну и, конечно, речь Зуслова на этой репетиции. Как всегда, высоко патриотичная и взволнованная.
– Эти силы могут многое изменить в судьбе нашей великой и горестной России! Они способны поднять народ и повести его за собой. Тем более что мы не просто поднимем народ, а самую искреннюю и неиспорченную часть его – молодежь! Вы наверняка обратили внимание на одухотворенные и чистые лица парней и девушек, встречавших вас при входе. Это наша сила! Это наша надежда! Это наше будущее! И мы, люди старшего поколения, гордимся, что эти юные создания пошли именно за нами! Не за псевдопатриотами, не за псевдодемократами, а именно за нами. Потому что мы лучше всех и четче всех представляем будущее Отечества! Нет, мы не стремимся к перевороту, мы не хотим гражданской войны. Но мы обязаны напомнить тем, кто рулит сейчас нами, что русский народ не быдло и что слова «русский патриот» не могут быть постыдными. Слова «русский, Россия, Родина» должны быть священными и величественными для каждого, кто родился на нашей земле. В противном случае – позор предателям и вечное проклятие!
– Ну и последнее. Но сначала просьба… Постарайтесь, чтобы дети… ваши дети… не видели этого сюжета. Потому что то, что вы увидите сейчас, не только аморально, но и отвратительно по всем параметрам человеческой совести. И нам кажется, закон должен стать на сторону обманутых и обесчещенных.
На экране появилось изображение: Любаня вошла в зал. Алексей Иванович запер за ней дверь, приблизился к девушке вплотную. Их разговор транслировался с субтитрами.
Затем голос Василия Петровича сообщил:
– Сегодня днем эта девушка погибла во время террористического акта, который она пыталась совершить по приказу лидера движения Зуслова Алексея Ивановича.
Хоронили Старкова на Ваганьковском. Люди плакали, не стесняясь слез, – и мужчины, и женщины. Гроб с телом покойного был завален цветами, оркестр вежливо молчал, ожидая, когда батюшка закончит молебен.
Кузьмичев оглядел присутствующих, негромко произнес:
– Я не знаю, что сказать… Могу сказать только то, что погиб друг. Погиб, спасая чужую жизнь. И это вызывает не только слезы благодарности, но и слезы глубокой скорби. Спасибо, Володя, и прости. Я действительно этого никогда не забуду. Буду помнить столько, сколько мне отведено лет жизни. И поверь, Володя, я постараюсь прожить их достойно хотя бы потому, что ты сохранил мне жизнь. Я буду жить только по законам чести и совести. И если я однажды их преступлю, нарушу, ты уже не станешь меня защищать оттуда, – Сергей показал пальцем на небо. – Ты просто попросишь Господа, чтобы он наказал меня… Прощай, друг.
Негромко играл оркестр, люди по-прежнему плакали, бросая цветы на могилу, никто не расходился, все смотрели на заваленный цветами холмик, в который могильщики уже воткнули деревянный крест.
Сергей, Костя и Вован отошли в сторону. Костя сказал:
– Наверно, не к месту. Но есть новость… Может, Володя услышит и тоже порадуется… Антон лидирует на выборах в Сибирске. Причем лидирует с бешеным отрывом.
Кузьмичев посмотрел на него, усмехнулся:
– Нам бы твои радости, Костя.
Вдруг что-то словно толкнуло его сзади, он оглянулся и увидел поодаль Маргеладзе, неотрывно глядящего в их сторону.
Сергей отвел от него взгляд, сказал Вовану:
– Свяжись с Сибирском, пусть Антон переправит сюда Катюшу…
Зуслов сидел в кабинете один, сосредоточенно работал над бумагами. Заглянул охранник, сообщил:
– Алексей Иванович, к вам просятся.
Тот поднял голову.
– Кто?
– Леха.
– Что ему нужно?
– Не говорит. Сказал, личное.
Зуслов подумал, нехотя отложил ручку, кивнул:
– Пусть войдет.
Охранник исчез, и на пороге возник Леха. Он пересек кабинет, в пяти шагах от Зуслова остановился.
– Что нужно? – спросил тот.
Леха молчал.
– Говори быстрей, у меня дела.
Неожиданно парень полез за пазуху, достал пистолет, направил его на Зуслова и несколько раз нажал на курок. Алексей Иванович хотел что-то крикнуть, но уронил голову на стол и затих. Изо лба текла кровь…
В кабинет ворвались охранники, Леха отпрыгнул назад, вставил себе в рот дуло пистолета и выстрелил…
Антон, крепко держа Катюшу за руку, в сопровождении двух охранников вошел с летного поля в зал для встречающих, увидел Кузьмичева и всю его свиту, нагнулся к дочке, негромко сказал:
– А вон и папка…
Катюша пробежала глазами по встречающим, никого из них не выделила, испуганно посмотрела на Антона, почти шепотом ответила:
– Не вижу.
– Вот он, смотри… – и Антон показал на Сергея.
Тот сделал шаг вперед, и девчушка, скорее почувствовав, чем узнав, отца, со всех ног понеслась к нему.
– Папочка! Папа! – обхватила его, повисла на шее, вцепилась ручонками в отцовские плечи. – Папочка, родной! – кричала. – Любимый папочка! Это ты! Я сразу узнала тебя!
Кузьмичев прижимал ее, целовал густые детские волосы, не скрывал слез и только приговаривал:
– Доченька моя… Доча. Доченька…
Потом они мчались в джипе в сопровождении мощной охраны. Катюша не отпускала отца, сидела у него на коленях, крепко обнимала.
– А мамочка где? – спрашивала она отца, заглядывая ему в глаза. – Ее тоже скоро увижу?
– Тоже увидишь, – кивнул Сергей.