– Нам учитель рассказал, что Сергий Аникитович все эти косточки самолично из гипса отлил. А знаешь, сколько косточек надо было сделать?
– Не-е, откуда я знаю?
– Так вот, две сотни костей. А когда ребенок родится, у него все три сотни есть.
– А куда же потом девается сотня? – спросил озадаченный Никита.
Мишка, сидевший за Семеном, язвительно прошептал:
– А он сам не знает, вчерась на этом мы остановились, Семка, перестань всезнайку корчить, всего-то два дня учителя слушали.
– А что это за штука рядом со скелетом этим?
– Эта штука – кафедра называется по-гречески, за ней учитель наш стоит, когда нам урок рассказывает. Но сегодня у нас будет занятие Сергия Аникитовича. Он обещал, что, когда будет присутствовать полный набор школяров, он проведет занятие, где расскажет о том, как и чему нам предстоит учиться. И еще много всего другого. Вон видишь, даже все наши учителя пришли, обычно они заняты в больнице монастырской, а сейчас ожидают, когда сам Щепотнев прибудет.
За окном понемногу светало, и лампы вскоре были потушены. Щепотнева все не было, и разговоры за столами становились все громче. Когда же открылись двери и в них вошли два человека, разговоры мгновенно смолкли, и все с грохотом отодвигаемых табуретов вскочили на ноги.
В полной тишине вошедшие внимательно разглядывали стоявших навытяжку школяров и их учителей, отличающихся от своих воспитанников лишь жидковатыми бородками да усиками.
Надо сказать, что один из вошедших тоже, собственно, не отличался от них. Но молодое лицо высокого широкоплечего мужчины, несмотря на юность, хранило выражение особой значимости, а глаза смотрели слегка снисходительно, как будто им было намного больше лет, чем их хозяину. Одет он был почти в такой же балахон, как и школяры, только тот не был на завязках, а застегивался спереди на резные костяные пуговицы и был с отложным воротником. Никита сразу же представил себя сидящим, одетым в такой же халат и зеленые сафьяновые сапоги, как у Щепотнева, и принимающим очередь больных, почтительно кланяющихся ему.
Рядом со Щепотневым стоял крепкий полный старец с окладистой бородой – архимандрит Кирилл, который также внимательно смотрел на собравшихся. После небольшой паузы он вопросительно взглянул на своего спутника, и тот утвердительно кивнул ему.
– Братия! – нараспев начал отец Кирилл и смущенно осекся. – Гм, э-э… Школяры! Сегодня знаменательное событие в жизни нашего Сретенского монастыря. По повелению государя нашего Иоанна Васильевича в сем году мной и боярином Щепотневым Сергием Аникитовичем при монастыре создана первая лекарская школа в Русском царстве. До сего момента не было у нас такой. Учились все лекари сами, кто во что горазд, при других монастырях да у бабок старых и ведунов всяческих, прости, Господи, что упомянул нечестивцев. Отныне же в царское войско лекари будут браться только те, кто в нашей школе обучался. А ежели другие захотят в службе царской быть, то необходимо им испытания у нас пройти, чтобы доказать, что достойны они такой чести. Но ученики наши должны не только руками раненых лечить, должны они и слово божье нести, а посему Закон Божий будет для вас наипервейшим предметом, и сразу скажу, ежели кто в нем слаб будет, может на дальнейшее пребывание в стенах монастыря не рассчитывать. Поганой метлой неучей таких гнать буду! – И он тяжелым взглядом обвел присутствующих.
Никто особо не испугался, потому как дома все усердно учили молитвы и хорошо помнили «мягкие родительские наставления» в виде подзатыльников и шлепков, а то и чего посерьезней за свои прегрешения. Школяры еще не подозревали, что иеромонах Досифей, который будет учить их Закону Божьему, очень ответственный человек и будет требовать от своей паствы всего по максимуму.
Архимандрит говорил еще несколько минут, затем широким жестом осенил всех крестом и удалился.
Щепотнев, так же как и остальные, с почтением слушавший наставления архимандрита, подошел к кафедре, привычным жестом облокотился о нее и предложил всем садиться.
– Школяры, – неторопливо заговорил он, – вы уже все слышали, что сказал отец Кирилл. Действительно, лекарская школа обязана своим появлением великому государю нашему Иоанну Васильевичу. Увидел царь наш непорядок в царстве, что лекарей в нем недобор, и повелел учредить сию школу, в которой вы ныне первые ученики. Вы все видите, что казна немалые деньги потратила на то, чтобы вы здесь могли знания получить и достойными лекарями стать. И вы должны на такую царскую заботу ответить учебой хорошей. Сегодня вас здесь два десятка, и будете учиться всего два года. Хочу сказать, что это очень малый срок для того, чтобы узнать все, что необходимо. Поэтому учиться вам будет тяжко. Многие из вас не знают даже грамоты и счета, это очень прискорбно, я все же надеюсь, что вы быстро выучитесь этому, и тогда учеба пойдет быстрее. Но сейчас тем, кто не умеет писать и читать, придется пока заучивать все на слух. Потому как у нас времени совсем немного, два года пройдут – вы даже не заметите. Поэтому вы уже сейчас начали изучать первый предмет. Он называется – строение человека. Этот предмет сейчас у нас будет основным. Любой, кто тщится стать лекарем, должен в точности знать, как устроен человек. И как вы уже знаете, мы начнем с костей скелета человеческого. Сразу скажу, вы будете учить далеко не все, что известно, и потом в других предметах тоже вам будет говориться далеко не все. Потому как за два года все знания науки врачевания выучить невозможно. Но сразу говорю, если кто таланты и знания проявит необычные – такого школяра я отмечу, и, возможно, он будет учиться, а затем и сам станет учителем в будущем университете, который по повелению царя нашего будет вскоре учрежден.
Школяры смотрели на Щепотнева раскрыв рот. Еще никогда они не слыхивали таких речей. В церкви, где они еще могли услышать что-то подобное, не часто попадались попы, которые могли так излагать свои мысли, а тут перед глазами школяров развертывалась картина их обучения, они впервые слышали о множестве новых знаний, о коих никогда и не подозревали.
Никита чуть ли не больше всех вслушивался в слова боярина, они находили живой отзвук в его душе. Поэтому он не сразу обратил внимание, что наступила полная тишина и на него смотрят все присутствующие. Но все же он вышел из своих мечтаний и недоуменно посмотрел вокруг. Щепотнев, с улыбкой глядя на него, повторил вопрос:
– Школяр, тебе не плохо, ты что-то очень бледный?
Подпихнутый Семкиным кулаком, Никита неуклюже вскочил и с поклоном сказал:
– Благодарствую за заботу, боярин, я такой ликом всегда был, увечный я с детства, и сейчас все хорошо со мной.
Лицо боярина прояснилось:
– Так ты сынок Акинфа-дьяка – говорил он, что хромаешь ты с малолетства.
– Истинно так, – нехотя подтвердил Никита.
Боярин по виду юноши понял, что тот не желает перед всеми говорить о своей болезни, оставил разговор и продолжил свой рассказ о том, как будет проходить дальнейшая учеба. Ученики немного зашумели, когда узнали, что через год в школу будет новый набор и им придется уже самим заниматься обучением первогодков. Потом Щепотнев сам выбрал старосту среди них. Его выбор, конечно, пал на Протвина, потому как он не только был самым здоровым из учеников, но к тому же и грамотным. После этого Мишка на глазах преисполнился важности и сидел с отсутствующим видом – было заметно, что его мысли витают где-то далеко отсюда.