Сейчас мое отношение к стихийным хоккеистам здорово изменилось – особенно когда им фактически отдали треть катка, поставив ворота по его короткой стороне. Теперь я не могла описать полный круг вдоль бортика и вынуждена была ездить взад-вперед по одной и той же траектории. Пересечь же каток я пока не могла решиться – по крайней мере самостоятельно – и делала это лишь на буксире у Дениса.
Окончательно проснувшись и полюбовавшись на украшающие стекло морозные узоры, которых я не видела уже тысячу лет, я снова перевела взгляд на каток и вдруг вздрогнула – это же Денис! Только затуманенное сном сознание могло оправдать тот факт, что я не сразу узнала своего ненаглядного, ведь его хоккейный прикид я представляла во всех деталях – Денис был именно в нем, когда признавался мне в любви в новогоднюю ночь. Нет, классическое и уже изрядно затертое «Я тебя люблю» тогда не прозвучало, но он нашел другие слова, понять которые иначе невозможно…
И вот сейчас тот, о ком я беспрестанно думала последний месяц, как ни в чем не бывало рассекал по льду, словно вовсе не он предложил бросить наши прежние занятия, чтобы попробовать себя в новом деле – фигурном катании…
От отчаяния я ткнулась лбом в стекло, и морозная прохлада меня немного отрезвила. Как же теперь вести себя с предателем – сделать вид, что я ничего не знаю? Или высказать все, что думаю по этому поводу? Я, ослепленная эмоциями, наивно побежала и отказалась от занятий моими любимыми танцами, а он и не собирался бросать свой дурацкий хоккей!
Денис отлично знал, что мои окна выходят во двор и я смогу лицезреть его во всей красе, но это его ничуть не остановило… Мне стало совсем плохо: значит, он вообще не считается с моими чувствами! Впрочем, я же должна была ранним воскресным утром мирно почивать в своей постельке, а не висеть на подоконнике, пыхтя от негодования.
– Ира, ты что так рано, куда-то собираешься?
Услышав мамин голос, я отпрыгнула от окна, словно меня могли уличить в чем-то неприличном, и нырнула обратно под одеяло до того, как она вошла в комнату.
– Да нет, просто солнце разбудило, – пояснила я сонным голосом.
Мама посмотрела на окно:
– Забыла вчера шторы закрыть?
По неизвестным причинам мне совершенно не хотелось объяснять, почему у меня с утра пораньше распахнуты шторы, поэтому я поспешила согласиться:
– Наверно.
Несмотря на все мои хитроумные маневры, мама подошла к окну, выглянула и, кажется, что-то поняла:
– Ты на каток сегодня собираешься?
– Не знаю пока, – неопределенно отозвалась я.
Мы и правда не договаривались с Денисом встретиться сегодня, потому что в этом не было необходимости. Само собой разумелось: после обеда мы с ним продолжим наши экзерсисы на льду.
– Лучше не стоит – в такой-то мороз! – осторожно заметила мама.
– А сколько градусов? – поинтересовалась я, не выходя из роли.
– Двадцать пять, – услышала я ожидаемый ответ.
– Брр, – демонстративно поежилась я. – Может, днем потеплеет.
– Может, и потеплеет на пару градусов. А ты на каток всегда легкую куртку надеваешь…
– Так жарко! – возмутилась я. – Я же на одном месте не стою.
– И ботинки у коньков без утеплителя, – словно не слышала она. – Ноги же мерзнут!
– Я в теплых носках, – чисто из вредности спорила я.
После того что я увидела, на каток мне идти не хотелось, хотя мороз меня как раз не пугал. Я люблю, когда зимой на улице зима, а не невнятная слякоть. Помнится, я училась в пятом классе, и морозы стояли покрепче нынешних – термометр даже днем показывал минус тридцать. Аномалия пришлась на зимние каникулы, поэтому можно было с чистой совестью сидеть дома, но я как следует снарядилась в сто одежек и отправилась в библиотеку – хотелось ради спортивного интереса прогуляться именно в такую погоду, чтобы ощутить на себе тридцатиградусный мороз.
Я бы и сейчас не отказалась прогуляться – до катка, чтобы поймать Дениса с поличным и полюбоваться, как он будет выкручиваться. Но, сколько ни рвалось сердце поступить именно так, разум просто вопил: этого делать не стоит. Лучше пустить дело на самотек и посмотреть, чем все кончится.
И я честно ждала, наслаждаясь ничегонеделаньем… Хотя это просто красивые слова! Несмотря на воскресенье, дел обнаружилась куча: и не приготовленные вовремя уроки, и затеянная мамой легкая уборочка, в которой мне волей-неволей пришлось принять участие.
Впрочем, я была даже рада отвлечься. По мере приближения стрелок к «часу икс» – времени, когда мы обычно встречались с Денисом на катке, – меня начало ощутимо потряхивать. А если я напрасно возомнила о себе так много, и ничего не произойдет? Пришла – хорошо, по приколу повозиться с неумехой, нет – еще лучше, можно покататься в свое удовольствие…
Умею я накрутить себя на пустом месте! Влезла к Денису в голову и все за него придумала. Нельзя мне влюбляться, ей-богу, просто противопоказано…
Я намеренно не подходила к окнам – как будто он мог меня заметить! – и сидела за компьютером, делая вид, что чрезвычайно увлечена перепиской со своей соседкой по парте и по совместительству подругой Ленкой. Мама, обычно искренне недоумевавшая, зачем писать, если проще позвонить и встретиться, притом мы не далее как завтра утром увидимся в школе, на этот раз замечаний мне не делала. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы на каток не ходило!
Как ни ждала я звонка, телефон все равно ожил неожиданно. И хотя мелодия из французского мюзикла «Нотр-Дам-де-Пари» мне уже порядком надоела и я давно собиралась ее сменить, сейчас она прозвучала просто райской музыкой.
Взглянув на экран и убедившись, что звонит именно Денис, я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и равнодушно ответила:
– Алло.
– Алло, ты где? – не счел нужным поздороваться он.
– Дома, а что? – старательно разыграв недоумение, протянула я.
– А почему ты до сих пор дома?
– А где я должна быть?
Я слышала на заднем плане музыку, смех, громкие голоса и другие привычные для катка звуки, недвусмысленно свидетельствовавшие о том, где я должна быть, и Денис закономерно занервничал:
– Что-нибудь случилось? Ты заболела?
– Нет, с чего ты взял?
– А почему тогда на каток не пришла?
– А разве мы договаривались? – сделала удивленное лицо я, хотя он и не мог меня видеть.
– Нет, но… – растерялся он. – Что все-таки случилось? Я тебя жду, жду…
– С самого утра? – не удержавшись, ехидно поинтересовалась я.
В трубке повисла пауза. Я даже испугалась, что Денис отсоединился, когда он наконец с досадой произнес:
– Выходи, поговорим.
– Меня мама не отпускает, – решила стоять до конца я.