Виман всегда носит костюм. От Дзенья или Армани. Даже по субботам. Габриэлла знает это, потому что много раз ей приходилось встречаться с ним по субботам по рабочим вопросам. Первый признак того, что твоя карьера в «Линдблад и Виман» подходит к концу, это когда Ханс Виман назовет тебя кофтой. Это всегда означает, что через пару месяцев или даже недель жертве сообщат, что ей пора подыскивать другую работу. Нет, никаких увольнений. Такую бестактность контора не могла себе позволить. Но в то же время тебе четко дают понять, что в твоих услугах больше не нуждаются.
– СЭПО? – выдохнула Габриэлла.
К этому она была не готова. В голове Габриэлла быстро прикинула. Раз СЭПО говорили с Виманом, то он уже в курсе, что она знакома с «элитным солдатом» или «террористом» Махмудом Шаммошем, которого разыскивает полиция. Так что отговорки не помогут.
– Касательно Махмуда Шаммоша? – спросила она.
– Касательно тебя, Габриэлла, – ответил Виман.
Красный галстук поблескивал в полумраке. Он смотрел на нее не отрываясь.
– Меня? – сглотнула Габриэлла.
Если что и может испортить человеку карьеру, так это точно общение с СЭПО. Виман кивнул. Он явно наслаждался ее мучениями. Может, это проверка?
– Некий Бронзелиус. Он сказал, что уже говорил с тобой в суде.
Габриэлла откашлялась. Почему она чувствует себя виноватой? Она ничего плохого не сделала.
– Да. Мы говорили сегодня утром в суде об одном моем знакомом. Махмуде Шаммоше. Его разыскивает полиция по обвинению в убийстве в Бельгии.
– Кандидат наук по имени Смерть, – прокомментировал Виман с едва заметной улыбкой.
Видимо, бульварные газеты уже раскопали какую-то новую информацию о Махмуде и обновили сайт.
– Газеты любят преувеличивать.
Габриэлла ничего не ответила. Только кивнула.
– Интересный у тебя круг общения, Габриэлла, – продолжал Виман. – Террорист… – Он явно смаковал это слово. – Что еще ты от нас скрываешь? Чем еще промышляют твои друзья? Грабеж банков? Воровство? Изнасилования?
Габриэлла покраснела. Не потому, что ей стыдно было за свою дружбу с Махмудом, а потому что ее шокировал и возмутил цинизм Вимана и тон, которым он с ней разговаривал. Только усилием воли Габриэлла заставила себя промолчать.
– Я хочу сказать, что твое любопытное прошлое может помочь нашей конторе. Террорист – это настоящая золотая жила для начинающего адвоката. Только представь, адвокат и террорист – университетские друзья. Жизнь развела их по разным дорогам, но они снова встретились на судебном процессе с мировым освещением. Журналисты с ума сойдут от радости. У тебя будет имя, будет репутация. Причем вне зависимости от исхода процесса. А имя в нашей отрасли – залог успеха.
– Не уверена, что понимаю, к чему ты клонишь.
Габриэлла и правда не понимала. Виман был, без всяких сомнений, блестящий адвокат и гениальный бизнесмен. И, как все блестящие адвокаты и бизнесмены, он умел создать имидж непредсказуемости, но казалось, что он начисто лишен эмоций. Холоден, как Северный полюс.
– Я имею в виду, что в наших интересах, в твоих интересах, чтобы ты связалась со своим другом террористом. А когда он выйдет на связь, ты должна уговорить его нанять тебя в качестве адвоката. Тогда СЭПО не сможет тебя допрашивать, потому что он будет твоим клиентом, а ты не вправе выдавать адвокатскую тайну, как ты, наверное, помнишь из лекций в университете.
Габриэлла разозлилась. Она не нуждается в напоминании таких базовых вещей, касающихся адвокатской практики. А служебная тайна – одна из них. Но, с другой стороны, шеф явно давал свое согласие на то, чтобы она помогла Махмуду, а это было куда лучше, чем если бы он приказал ей сотрудничать с СЭПО.
– Когда вы установите контакт, – продолжал Виман, – а я не сомневаюсь, что это произойдет в скором времени, тебе надо устроить так, чтобы Шаммош приехал в Швецию. Это очень важно, потому что вряд ли ты являешься членом адвокатской ассоциации Брюсселя, я прав? А когда он будет здесь, его надо будет на какое-то время спрятать, чтобы подогреть интерес общественности. Потом его, разумеется, придется выдать Бельгии. Но тогда мы обратимся за помощью в наш брюссельский филиал.
– Подогреть интерес… – перебила Габриэлла. – Ты хочешь сказать, что это отличная возможность для пиара нашей конторы, не так ли? Но ведь это мой друг. И более того, он невиновен. Разве не это самое главное?
Виман покачал головой и улыбнулся. От улыбки тонкие губы некрасиво растянулись.
– Габриэлла, я ценю твой – как это назвать – идеализм? Преданность?
Он так произнес эти слова, словно их смысл был ему совершенно непонятен.
– Есть много дел, Габриэлла. Есть дела, которые мы должны выиграть, чтобы все знали наше имя. Есть дела, в которых достаточно просто участвовать. Иногда даже нужно проиграть. Или дела, где нет победителей и проигравших, и это нам на руку. Ты называешь это пиар-возможностью. Может, и так. Адвокатская работа – это такой же бизнес, как и все остальные. А если тебе нужна справедливость, то тебе будет комфортнее с кофтами в районном суде.
Габриэлла сделала глубокий вдох. Вот и ее имя упомянули в связи с кофтами. Это не предвещало ничего хорошего.
– Кроме того, это не только отличная возможность для пиара нашей конторы. Это отличная возможность и для тебя тоже. Этот процесс может стать решающим для твоей карьеры. Именно в такие моменты становятся звездами. И заодно ты поможешь другу. Это выгодно всем. Win/win situation [16] . Все в выигрыше.
Габриэлле нечего было на это сказать. Виман официально разрешал ей стать адвокатом Махмуда. Не важно, что делал он это только из желания разрекламировать свою контору. Все равно это будет выгодно всем. Win/win.
Но все равно его леденящий душу монолог оставил у нее неприятные эмоции.
– План хороший, – сказала она. – Если он, конечно, свяжется со мной.
– Конечно, свяжется. Держи меня в курсе. Я буду вас курировать. Скажи, если понадобится потайное место, чтобы его спрятать. Или если захочешь передать свои дела коллегам, чтобы освободить время для этого процесса. Они будут только рады подзаработать.
Габриэлла кивнула, подумав, что скоро коллеги будут думать о ней еще хуже, чем раньше. Если это вообще возможно.
Скоростной поезд Брюссель – Париж бесшумно подкатился к перрону самого загруженного железнодорожного вокзала Европы Гаре дю Норд. Выглянув в окно, Клара увидела высокую крышу в стиле ар-нуво и повернулась к спящему Махмуду. Клара высвободила свою руку из его, прервав неожиданную интимность, возникшую между ними в поезде.