Гастингс вначале следил за ним заботливым взглядом. И Марианна смотрела на него боязливо и озабоченно, но вскоре ее опасения исчезли. И оба убедились, что Синдгэм покорился обстоятельствам.
За обедом Гастингс сообщил в особенно лестных выражениях о награждении своего адъютанта и предложил тост за нового кавалера ордена Бани.
Во время всего ужина Гастингс особенно отличал капитана. Несколько раз он прямо обращался к нему с вопросами, спрашивал его мнение и выслушивал его с особым вниманием. Капитан принимал все спокойно и сдержанно, как настоящий джентльмен.
Только одна Маргарита замечала, что под наружным спокойствием капитана кроется тяжелая, внутренняя борьба. Она видела, как иногда дрожали его руки, как вспыхивал недобрый, зловещий огонь у него в глазах, и как он их тогда быстро опускал, и как деланная улыбка на его устах сменялась болезненным подергиванием. Она поняла, что и ему Гастингс объявил свою волю, и ее сердце судорожно сжималось от удара, так неожиданно поразившего только что распустившееся счастье и уничтожившего все ее надежды.
Лорд как самый важный гость сидел между Марианной и Маргаритой. Он очень заметно оказывал ей галантные любезности. Почуяв в нем врага своего возлюбленного, она боялась, что лорд увидит борьбу, происходившую в ней. И вот она, никогда не обманывавшая, стала притворяться так, что зоркий глаз Гастингса ошибся. Она, улыбаясь, отвечала лорду, взяла из его рук цветок, который он ей подал. Даже Марианна обманулась и начала надеяться, что отношения Маргариты и капитана, пожалуй, действительно только романтическая фантазия.
Когда встали из-за стола и все общество, как обыкновенно, рассеялось по соседним салонам, Маргарита, глубоко взволнованная, но с улыбкой на устах, подошла к капитану.
Подав руку Синдгэму, она нарочно заговорила так громко, что ее слова невольно слышали окружающие.
— Я особенно должна выразить свою радость по поводу той чести, какая выпала на долю моего учителя, сэра Эдуарда Синдгэма.
Капитан поднес ее руку к своим устам, и когда он к ней наклонился, то сказал только ей слышным полупросительным, полуповелительным тоном:
— Я должен поговорить с тобой, Маргарита, и если ты меня любишь, то в полночь будь у пруда с лотосами.
Маргарита задрожала и шепнула ему в ответ:
— Я буду там.
Затем, еще раз кивнув ему, она подошла к другой группе гостей, среди которых находился лорд Торнтон.
Все слышали громко произнесенные слова Маргариты, и всех удивило, что она назвала капитана сэром Эдуардом, хотя он как кавалер ордена и имел право на этот титул. Услыхал ее слова и Гастингс.
— В самом деле, — поддержал он. — Я совершенно забыл, что новому кавалеру подобает и новый титул. Пойдемте, сэр Эдуард, я должен дать вам одно поручение.
Капитан поклонился и последовал за губернатором.
— Мне нужно послать в Лондон важные депеши, — оповестил Гастингс. — Надо сообщить, что здесь произошло и как обстоят дела. Мне очень нужно, чтобы все узнали правду. Столь важные депеши я могу доверить только самому верному другу, поэтому я и избрал вас для такого поручения, сэр Эдуард.
Он произнес имя капитана с особенным ударением, одобрительно склоняя голову. Капитан изумленно посмотрел на него; горькая, ироническая улыбка скривила его губы. Он молча поклонился.
— Благодаря моим докладам ваше имя известно в Англии с лучшей стороны, а орденский крест откроет вам все двери. Вы увидите директоров, сэра Вильяма Питта, министров; я вполне уверен, что сам король захочет выслушать ваш доклад. Исполняя мое поручение, вы еще более увеличите свои заслуги передо мной и той великой целью, которой я служу! Вам откроется путь, ведущий вас на ту высоту, какой вы можете достигнуть, если вас будут знать в Англии не только по имени, но и лично. Корабль готов к отплытию. Завтра я вам дам депеши и инструкции, а также рекомендательные письма и полномочия.
Он испытующе посмотрел на капитана, как будто ожидая замечаний или возражений, но тот и глазом не моргнул, ответив совершенно спокойно:
— Я очень ценю заботы вашего превосходительства обо мне.
Гастингс, серьезно и глубоко тронутый, пожал ему руку и отошел.
Капитан мрачно посмотрел ему вслед и подумал: «Я — препятствие на его пути, и он отлично умеет устранять их».
Подойдя к группе мужчин, он как ни в чем не бывало вмешался в разговор. Скоро гости разошлись. Гастингс ни слова не сказал Маргарите, но обнял ее нежнее обыкновенного и поцеловал ее белокурые локоны. Марианна оставалась еще некоторое время с дочерью; она хотела убедиться, не было ли проявленное Маргаритой в этот вечер спокойствие только внешней маской. Она свободно отвечала на вопросы матери и совершенно спокойно, почти с улыбкой простилась, так что Марианна рассталась с ней с убеждением, что ее чувство к капитану — лишь мимолетное романтическое увлечение, не пустившее глубоких корней в ее сердце. Марианна поделилась своим впечатлением с Гастингсом, и они спокойно отправились спать, зная, что отъезд капитана, принятый им безропотно и назначенный на следующее утро, окончательно погасит вспыхнувшее с обеих сторон пламя.
Маргарита очень скоро отпустила свою горничную. Лежа в постели, она прислушивалась к затихавшему шуму во дворце. Когда все голоса смолкли и наступила ночная тишина, она тихо встала, надела темное платье и села в кресло около постели.
Стрелка уже приближалась к полуночи. Тогда Маргарита встала и, оглядев свою комнату, где прошли мечты ее юности и где зародилась и созрела ее любовь, рукой сделала ей прощальный знак. На минуту слезы навернулись ей на глаза. Почти сердитым движением вытерла она их и покачала головой, как бы желая отделаться от всякого грустного воспоминания. Погасив свечу, она в полной темноте незаметно спустилась по ступенькам веранды.
Быстро проскользнула мимо душистых кустов. Не успела она пройти еще немного, как почувствовала себя в чьих-то объятиях и услышала голос капитана.
— Ты пришла, моя Маргарита, благодарю тебя. Значит, сила твоей любви сильнее, чем холодная надменность и злоба людская!
Она нежно обняла возлюбленного.
— Мог ли ты сомневаться, Эдуард? — шепнула она. — Неужели ты поверил, что я испугалась и забыла свою клятву оставаться верной тебе на жизнь и смерть. Говори, говори, что я могу сделать…
— Не здесь, — прошептал капитан. — Идем на место, где мы признались друг другу, там я хочу сказать тебе все, если вопреки свету ты все же хочешь стать моею!
Он взял ее руку, и оба молча поспешили по знакомой им дороге. Скоро они дошли до пруда с лотосами. Капитан увлек Маргариту к скамейке под тенью дерева манго, посадил ее, сам же стоя начал говорить, понизив голос так, что только она одна могла слышать его:
— Ты мне подарила свою любовь, Маргарита, я ее принял, и в этом моя вина. Я сам себя упрекаю, с тех пор как вижу, что лорд Торнтон хочет возвысить тебя, тогда как я только могу увлечь тебя вниз из светлой области твоей жизни.