Больше в квартире Валентины мне делать было нечего. Конечно, если бы на моем месте оказался Шерлок Холмс, он уже через пять минут назвал бы возраст, рост, вес и семейное положение преступника. А выгнанный из полиции инспектор Харри Холе тоже бы не растерялся: принес бы из магазина игрушек набор для снятия отпечатков пальцев и очень скоро вышел бы на след убийцы. Интересно, в наших игрушечных магазинах такие наборы продаются? Надо спросить у продавцов.
Я достала из сумки носовой платок и тщательно вытерла дверную ручку, сначала изнутри, потом снаружи. Больше я ни до чего не дотрагивалась.
Уже спускаясь вниз по лестнице, я услышала звук открываемой двери на втором этаже. Шагнула назад на площадку и увидела приоткрытую дверь угловой квартиры и женщину, стоявшую ко мне спиной. Сначала она нажимала на кнопку звонка, потом толкнула дверь и прокричала:
– Валя-я, ты дома? Чего это у тебя дверь открыта? Дай, пожалуйста, спички, у меня кончились.
Не дождавшись ответа, она шагнула внутрь и прикрыла за собой дверь. Ну вот и отлично, сейчас она найдет тело, поднимет крик и вызовет полицию. И мне не придется звонить в полицию самой, а потом объяснять, что я делала в квартире племянницы Белкиной.
Зеленый дом я искала недолго. Он был один такой, трехэтажный, оштукатуренный и покрытый с фасада побелкой линялого салатового цвета. Подъездов в доме было два. Я позвонила в домофон наугад, выбрав первую попавшуюся квартиру в ближайшем от меня подъезде.
– Наташа? – переспросил меня мужской голос. – Нет, такой нет, вы ошиблись.
– Погодите-ка, не вешайте трубку, – попросила я. – Не помню номер квартиры, но она рыженькая, высокая.
– Света! – заорал мужик. – Рыжая Наташа у нас в подъезде имеется?
После недолгой паузы мужик объявил:
– Ваша Наташа в соседнем подъезде проживает, в пятнадцатой квартире.
– Спасибо вам огромное, – сказала я, но он уже повесил трубку переговорного устройства.
Звонить в домофон соседнего подъезда не пришлось: я юркнула следом за молодым папашей, тащившим под мышкой орущего ребенка. Малыш яростно дрыгал ногами и руками, а мужчина тихо матерился, пытаясь удержать сына правой рукой, потому что в левой его руке был большой пакет с продуктами. Папаша с младенцем поднялся выше, а я осталась на первом этаже, возле двери с номером «15».
– Кто? – спросил настороженный женский голос из-за двери.
– Из полиции, откройте.
Не открывали долго, наверное, минут пять. Я уже подумала было, что Наташа сбежала через окно, когда, наконец, замок щелкнул и дверь приоткрылась. В щелку высунулось худое личико, обрамленное рыжими волосами.
– Удостоверение покажите, – деловито попросила Наташа, и я сунула ей под нос свое липовое удостоверение.
Она долго и старательно его изучала, хотя в подъезде было довольно темно, потому что лампочка горела совсем слабая, не больше сорока ватт. Наконец, рыжая вернула мне документ и нехотя сказала:
– Заходите. Только у меня не убрано.
– Ничего, – успокоила я и, когда она пригласила меня на кухню, взяла с места в карьер: – Наташа, скажите, почему вы убили Валентину Гирину?
Наташа вздрогнула, посмотрела на меня затравленно и принялась оправдываться:
– Это не я, клянусь вам! Я ее не убивала, я пришла, а она…
Я великодушно согласилась, вслушиваясь в интонации ее голоса и думая в этот момент о том, не является ли она той Наташей, которая звонила мне вчера. Нет, это точно не она, у вчерашней Наташи (или как там ее на самом деле зовут) голос был более низкий, с хрипотцой.
– Ну конечно, зачем вам убивать сестру, – закивала я.
– Да не сестра она мне, – возразила Наташа. – Просто подруга. Мы со школы с ней дружим… дружили. Но мы и впрямь были как сестры.
Она заплакала, вытирая слезы рукавом водолазки. Потом принялась рассказывать, как ей не везет: три раза была замужем, два – официально, третий – гражданским браком. И все три раза неудачно. Детей нет, мать умерла, отца никогда не было. Я сочувственно кивала и рассматривала ее.
Там, у подъезда, Наташа показалась мне совсем молодой, но вблизи было видно, что ей уже за сорок. Мелкие морщинки у глаз, усталый взгляд, легкая седина, пробивающаяся из-под роскошной, ослепительно-рыжей краски. И тем не менее все еще завораживает яркой, немного вульгарной красотой. Наверное, когда-то мужчины по ней с ума сходили. Да и теперь, думаю, у нее нет в них недостатка. Но она никак не может быть дочкой двоюродного брата Аделаиды. Той, наверное, сейчас лет восемнадцать-девятнадцать.
– Когда я пришла к Вале, она уже была… мертвая, – повторила Наташа и громко всхлипнула.
Она встала, достала откуда-то бумажную салфетку и шумно высморкалась.
На кухне и в самом деле был полнейший беспорядок, в мойке громоздились грязные тарелки, чашка с остатками чая стояла на покрытом клеенкой обеденном столе, рядом валялись обертки от конфет.
– Скажите, Наташа, зачем вы сегодня пошли к Валентине?
Она посмотрела на меня удивленно:
– Мы же подруги. Да, некоторое время мы не общались, ну, месяцев этак пять-шесть, а потом, недели три назад, внезапно помирились. А сегодня она меня сама к себе позвала. Утром позвонила, говорит, приходи, Натка, мне нужно тебе кое-что сказать. Возбужденная какая-то была. Ну, мне так показалось. Только я на работу торопилась, обещала вечером зайти. Пришла, а она… Это был кошмар какой-то.
И Наташа заплакала в голос.
– Успокойтесь, пожалуйста, – попросила я. – Выпейте воды.
Я встала, вылила из чашки остатки чая, налила остывшей воды из чайника и поставила перед Наташей.
Она стала пить, постукивая зубами о край чашки.
Когда она немного успокоилась, я спросила:
– Как вы думаете, о чем она хотела вам рассказать?
Наташа задумалась, потом покачала головой:
– Понятия не имею.
– У нее были враги?
– Нет, что вы! Она ни с кем не ссорилась. Если ей кто-то не нравился, она просто с ним не общалась.
– А с теткой? Аделаидой Белкиной? У нее нормальные отношения были?
– С той, которую убили? Валя иногда жаловалась на нее. Та еще ведьма была! Влезла между ней и ее женихом, и тот ее бросил. Но это давняя история, Валентина ее простила, ходила к ней, помогала. А потом перестала, сказала, что не ходит больше к тетке, потому что старая кобра сама не желает ее видеть.
– Почему?
– Понятия не имею.
– А из-за чего вы с Валей поссорились?
Слезы на глазах Наташи мгновенно высохли.
– Да она в последнее время была просто невыносимой. Жить учила. Можно подумать, у нее жизнь вся такая правильная и удачная! Постоянно нудела, что я не так себя веду с мужчинами, что они на шею мне садятся. Ну, мне надоело. Я перестала с ней общаться. А недели три назад мы с ней случайно в магазине столкнулись – живем же рядом почти. Обрадовались, разговорились. Валька меня к себе зазвала. Отметили примирение. Тут она мне и рассказала…