– Все правильно. Приходи сюда в шесть часов, – наконец произнес Вульф, повесил трубку и повернулся к Кремеру. – Должен сделать поправку. Теперь у меня есть кое-что, чего нет у вас, но чем вы могли бы с легкостью овладеть, если бы пожелали. Улик добавилось, но ненамного. Однако больше надеяться не на что, и я приступаю к действиям. Если хотите, можете тоже принять участие.
– В чем?
– В рискованной, но решительной попытке обнаружить убийцу.
– Вы могли бы поделиться и тем, что вам известно. Что вам только что сказали и кто?
Вульф покачал головой:
– Вы начнете настаивать на поиске новых фактов, из-за чего момент будет упущен, а ваши поиски ни к чему не приведут. Он сумел перехитрить вас и почти справился со мной. Я хочу вступить с ним в схватку и вывести его на чистую воду. Можете нам посодействовать, если угодно.
– Каким образом?
– Доставив всех подозреваемых сюда сегодня в девять вечера. В том числе и десять женщин, которых мистер Гудвин угощал ужином две недели назад. Возможно, они мне понадобятся. И конечно, приходите сами.
– Если я их доставлю сюда, я буду иметь право вмешиваться.
– Мистер Кремер, – вздохнул Вульф, – три недели назад мы договорились о сотрудничестве. Я честно придерживался нашей договоренности. Ничего не утаивая, я сообщал вам все, что мне удавалось узнать. И что же получается? Вы, окончательно отчаявшись, готовы солидаризироваться с прокуратурой округа в безусловной капитуляции. Вы попались на обман. Я – нет. Я знаю, кто преступник, знаю, почему он это сделал, знаю как. Я намерен застать его врасплох. Вы настаиваете на своем желании вмешиваться?
Кремер остался равнодушен к доводам Вульфа.
– Я говорю, что если я доставлю их сюда, то буду присутствовать как официальное лицо и оставлю за собой право распоряжаться.
– Очень хорошо, будем считать, что вы отказываетесь. Их соберет мистер Гудвин. Если вы придете, вас не впустят. Надеюсь, что буду готов доложить вам о результатах до полуночи.
Кремер сидел нахмурившись и стиснув зубы. Открыл было рот, но ничего не сказал и снова сжал губы. Я его давно раскусил и видел по глазам, что он вот-вот готов сдаться. Но уступать он не умел, ему обязательно надо было хоть в чем-то отстоять свою независимость и доказать, что он ничуть не испугался… Поэтому он сказал:
– Я приведу с собой сержанта Стеббинса.
Нам требовалось семнадцать стульев, чтобы усадить гостей. Стеббинс, позвонивший около четырех, подтвердил, что прибудут все. Взяв четыре стула из гостиной, один из холла, два из моей комнаты и два у Фрица, мы с Фрицем перетащили их в кабинет и расставили там. У нас зашел спор. Фриц настаивал, что нужно поставить на стол напитки, что Вульф считает это необходимым, когда приглашает гостей, я же решительно отказывался и даже не столько из-за того, что должно было произойти, поскольку в этой комнате не одного убийцу угощали виски с содовой или чем-либо другим. Беда была в дамах, в особенности в Хелен Трой и Бланш Дьюк. Мне бы не хотелось, чтобы первая из них в самую ответственную минуту, когда все могло зависеть от одного слова, от тона, каким оно будет произнесено, вдруг вскочила бы и закричала: «Оле! Оле!» А вторая, на понимание которой о том, что можно и чего нельзя, надеяться не приходилось, после крепкого коктейля вполне была способна сделать или сказать все, что в голову придет. Поэтому я устоял перед уговорами Фрица.
Обратиться к Вульфу он не мог, ибо тот был недоступен. Он сидел здесь же за столом, но для нас его не было. Через пять минут после ухода Кремера Вульф откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и принялся попеременно выпячивать и втягивать губы, что означало, что он трудится изо всех сил.
Так Вульф и просидел до обеда, затратил на обед всего полчаса вместо обычного часа, вернулся в кабинет и снова принялся думать. В четыре, как обычно, он удалился в оранжерею, но когда я поднялся туда по какому-то делу, то застал его не в самой оранжерее, а в питомнике, где он, стоя в углу, хмуро разглядывал гибрид кохлиоды, хотя растение было в отличном состоянии, и даже не заметил, что я прошел мимо. Через некоторое время он позвонил мне и велел прислать к нему Сола, как только тот появится. Поэтому при их беседе я не присутствовал. Не получил я и никаких указаний на вечер. Если он задумал играть в кошки-мышки, по-видимому, сам будет прятаться и сам искать.
Один раз, сразу после обеда, Вульф заговорил со мной. Велел принести ему письмо от Фелпса вместе с бумагами Дайкса и конверт, в котором они прибыли. Я принес, и он, изучив через лупу, оставил их у себя. Я тоже предпринял один шаг по собственному разумению. Уэлман все еще был в Нью-Йорке, я позвонил ему и пригласил присутствовать, потому что, по моему мнению, кто-кто, а уж он оплатил право на вход. Миссис Эйбрамс я не позвонил, ибо знал, что для нее исход событий не будет иметь значения.
За ужином я предпринял еще один шаг. Поскольку Вульф так и сидел за столом, глядя в никуда и сжимая указательным и большим пальцами губы, я понял, что он не в настроении занимать гостя, а потому пошел и сказал Фрицу, что мы с Солом поужинаем вместе с ним на кухне. Затем вернулся в кабинет и доложил об этом Вульфу. Он поднял глаза, глядя мимо меня, промычал что-то и пробормотал:
– Хорошо, только от этого вряд ли будет толк.
– Могу я быть чем-нибудь полезным? – спросил я.
– Да. Если замолчишь.
С тех пор как Кремер ушел семь часов назад, я произнес в присутствии Вульфа не больше двадцати слов.
В десять минут десятого все были в сборе, но Вульф все еще не выходил из столовой, и дверь туда была закрыта. Оставив входную дверь и холл на попечение Сола, я пошел в кабинет, где принялся рассаживать наших гостей. Красное кожаное кресло предназначалось для Кремера, а адвокатов, в том числе и О’Мэлли, я усадил в первом ряду. Уэлман пристроился в углу рядом с глобусом. Сержант Пэрли Стеббинс сел у стены за спиной у Кремера. Для Сола Пензера я поставил стул в торце моего стола. У меня было намерение усадить всех женщин позади их начальства, и стулья я поставил именно так, но у них, по крайней мере у некоторых, оказалось на этот счет собственное мнение. Пока я полминуты простоял спиной к ним, разговаривая с Кремером, четыре дамы уже уселись на диван. Со своего места у себя за столом, чтобы их увидеть, мне нужно было либо повернуться вместе с креслом, либо повернуть голову на девяносто градусов, но я решил оставить их в покое. Если Вульф захочет, чтобы все сидели поближе, он может сказать сам.
В двенадцать минут десятого я послал Сола сказать Вульфу, что все на месте, и еще через минуту в дверях появился Вульф. Он прошел прямо к своему столу, ни с кем, в том числе и с Кремером, не здороваясь. Шепот и бормотание стихли. Вульф не спеша уселся, медленно обвел всех взглядом слева направо и обратно. Затем метнул взгляд влево и спросил:
– Хотите что-либо сказать, мистер Кремер?
Кремер откашлялся: