— Ничего, сейчас согреемся.
* * *
«Надо ж дать» сработало, как магическое заклинание, точнее, баксы раскрыли двери в довольно дорогой ресторан и предоставили два столика на выбор! Один ближе к эстраде, но требовалась небольшая доплата, обе замахали, мол, не надо нам эстраду, второй — в уголке без доплаты, так как далеко от праздника. Расположились, сумки повесили на спинки массивных стульев, схватили меню, уткнули носы.
— Я страшно голодная, — призналась Влада, — с обеда маковой росинки не было во рту.
— Ха! Как хорошо ты сказала — маковой росинки…
— Это же народное выражение, — подняла на нее изумленные глаза Влада. — Ты что, не знаешь?
— Знаю, разумеется, просто давно не слышала. Ну, выбрала?
— Не понимаю названий, а цены… может, мне корочку хлеба?
— Здесь и за корочку хлеба обдерут. Там под названием в скобках состав блюда… (Влада положила меню на стол и отрицательно покачала головой, дескать, не смею заказывать обдираловку.) Ладно, я на свой вкус…
Она огляделась, официантов не было, но Юля сделала какой-то жест непонятно кому, а Влада следила за ней и за залом, через полминуты прибежал парень. Заказала она карпаччо, сырную и мясную тарелки, салат, на горячее мясо с трудновыговариваемым названием и…
— Коньяк? — посоветовалась с Владой, та пожала плечами, она на все согласна. Юля сказала официанту: — И бутылку коньяка. Но! Принесешь помои — удавлю. Неси закуски быстро, мы жрать хотим. Минералку не забудь.
Да, обе были страшно голодные и, как только принесли закуски, накинулись на еду, не заботясь об эстетичности. Влада соорудила из мяса и сыра бутерброд а ля сэндвич, вонзила в него зубы и застонала от счастья, готовить она любила для других, а для себя — сойдет и так. А тут и рюмки с коньяком подоспели, разлил услужливый официант. Девочки выпили.
— Милый, — обратилась к нему Юля, подмигнув, одновременно накалывая кусок мяса на вилку, — ты иди, мы тут сами нальем.
— Слушай… — наклонилась к ней Влада. — Здесь все нарядные, а мы…
— Не парься. Ой, как мало человеку нужно! Я столько никогда не пила, но мне нравится. А почему ты осталась одна в такой день… э… ночь?
— А ты почему?
— Мужа пришили. Боюсь, его проблемы станут моими.
— О-ой… — протянула Влада, вытаращив глаза. — А у меня подругу… пришили. Но не до конца. Надеюсь, выживет.
Это называется — родственные души! Или друзья по несчастью. Короче, две похожие драмы сблизили их, объединили, сроднили, явно кто-то свыше заставил девушек встретиться, наверное, это она — насмешница судьба. Вот за нее — судьбу — и выпили по рюмочке. Однако они уже прилично загрузились, посему подробности несчастий не интересовали ни одну, ни другую. Двум девочкам под градусами, которым фатально не повезло, достаточно найти единственную точку соприкосновения, чтобы подружиться на несколько часов. Впрочем, никто не знает, какую каверзу судьба заготовила, возможно, дружба продлится до гробовой доски, следовательно, глупо заглядывать вперед.
— Я как дура сторожу его дом, а он мне — рога в награду, — разоткровенничалась Юля и чуть не всплакнула.
— Кто? — тормозила Влада.
— Муж, конечно. И ведь чувствовала, вернее, не узнавала его. Он стал каким-то рыхлым, без отзыва… Это когда стукнешь по предмету и слышишь свой стук, а он… У тебя шестой номер? — указала Юля подбородком на грудь Влады.
— Пятый.
— М! — одобрительно выпятила губу она. — А чем ты занимаешься?
— С мужиками сплю.
— Прости… титутка? — Юля выговаривала слова уже с напряжением.
— Нет, просто шлюха.
— А… Ну и ладно. Не знаю, что мне делать… Сколько тут натикало? — Юля достала айфон, тыкала в него пальцем. — О, четвертый час. Не пора ли нам, м?
— Можно я останусь? Мне некуда идти, а здесь тепло.
— Пойдешь со мной в гостиницу. Я там ночую. Кровать большая…
— Ты не… Понимаешь, Юля, я мужиков люблю.
— Пф! Кто их не любит? Поехали! Твоя честь… мне не нужна, я тоже люблю мужиков… Одного… Любила…
Юля встала, ее немножко пошатывало, но она собралась и, приобретя равновесие, кинула деньги на стол, затем уверенно прошла в гардероб. Влада не удержалась, собрала со стола остатки еды в салфетки (чего ж добру пропадать, за него же заплачено) и ринулась за нечаянной благодетельницей. Ужасно хотелось в кроватку, заснуть и, проснувшись завтра за полдень, узнать, что все-все, включая Юлю с ее щедростью, приснилось. Но так не бывает, на осознание данного факта еще хватало КПД извилин.
На улице девочки шли, едва не падая. Во-первых, скользко, во-вторых, устали, а в-третьих, набрались достаточно, чтобы упасть замертво прямо на снежный покров. Но обе держались… друг за дружку.
— Долго еще? — все же поинтересовалась Влада.
— Не-а. За углом моя машина… кажется.
— Ты не уверена?
— Ну, если ее не угнали, она… должна быть… там.
В который раз Влада беспокойно оглянулась — сзади шли трое парней. Может, им по пути, а может, это бандиты вышли за добычей. Праздничная ночь, народ возвращается пьяненький из гостей и кабаков в разное время, иногда народ хочет проветриться и не берет такси — отличная приманка для негодяев.
— Юля, — зашептала Влада, — эти парни сзади… они идут и идут за нами.
— Пусть идут, какое наше дело? — выговорила та нетрезвым языком.
— Мне не по себе.
Как говорится, только вымолвить успела! Трое крепышей окружили двух гулен, причем вблизи они выглядели амбалами, с которыми тягаться просто глупо. Один из них встал перед девушками и сразу без обиняков:
— Сумки, шубки, серьги-кольца-брошки.
— Что он сказал? — переспросила Юля у Влады.
— Нас грабят, — тихо пискнула та. — Хотят, чтобы мы им все отдали — одежду, сумки, золото.
Юля поняла. И выставила грабителям кулак… Нет, это фига, кукиш. Просто из-за того, что рука в перчатке, показалось, будто кулаком грозит, а она дала ответ на требование — совсем другой посыл. Смело. Влада оценила и восхитилась ею. Но бандитские морды не оценили, главарь схватил руку Юли и заломил за спину, от боли бедняжка протяжно застонала. Теперь осталось только драться, и Влада смело саданула его спортивной сумкой по голове — он, естественно, выпустил руку жертвы.
Юля упала на четыре конечности, макнула личико в сугроб, образованный при расчистке тротуара, в это время подскочил другой амбал и попытался выхватить у нее сумочку — Юля не дала, еще чего! Она надела ее на руку, затем прижала к груди обе руки, он не мог вырвать, и дергал, и повалил упрямицу, и таскал ее, держа за сумку. А что Юля? Нет, чтобы орать во всю мочь, она:
— Ах-ха-ха-ха… Идиот! Ах-ха-ха-ха…