— Какого черта ты замков наставил на дверях? — Юля, кажется, не знала, к чему прицепиться. — Теперь будем сидеть тут…
— Замки, милая, это препятствия для грабителей. Представь, если бы к нам забрались, сколько нужно отмычек… Ой, черт… Я поранился о гвоздь!
— Так тебе и надо. Сколько раз я просила закончить отделочные работы? Эти доски стоят тут миллион лет!
— Три года, дорогая, всего три.
— Вот именно! Растянул бардак на три года!
— Да ладно, ребята, нашли из-за чего ссориться, — внес миролюбивую ноту Алик. — Ищите лучше выключатель…
* * *
— Здравствуйте, — сказал Урбас молодому человеку, когда тот открыл дверь. — Вы Залесский?
— Нет, — ответил Старший.
— А, простите, с кем имею честь разговаривать?
— Я… охранник. Охраняю этот дом.
— А как мне увидеть Залесского Ивана Николаевича?
— Боюсь… вы не сможете его увидеть. Он в отъезде.
Парень перевел глаза на второго мужчину, который стоял молча чуть сзади пожилого и в упор его разглядывал со слегка завышенным интересом, что не может не действовать на нервы в данной ситуации. Почувствовав, как у него задергалось веко, молодой человек уставился себе под ноги, слушая Урбаса:
— Как жаль, как жаль. Мне срочно нужен Иван Николаевич… А где он, вы не скажете?
— Уехал на отдых с женой, мне лично только это известно. — Парень вспомнил, что люди обычно проявляют дежурный интерес к проблемам других, это немного расслабляет и располагает собеседников. — А что случилось? Я чем-то могу вам помочь?
— Вряд ли, — помрачнел Урбас.
Все складывалось не в его пользу: вроде бы и найдены концы, да неожиданно обрываются. И тогда нутро заполняет мучительная мысль о потере, в сердце появляется щемящая боль — будто кусочек (совсем маленький) отрезан особо острым ножом. Но тут же Павел Давыдович подумал, что нужно использовать любую возможность, которая поможет узнать о сестре, к тому же охранник мог знать Риту.
— Дело в том, что моя сестра — ее зовут Рита Урбас — приехала в ваш город, встречалась с господином Залесским, а сейчас о ней ничего не известно. Я ищу ее. Вы виделись с Ритой? Хотя бы мельком?..
— Нет, — огорчил его парень и даже, как показалось Урбасу, он сам был немного огорчен, что не смог ничем помочь.
Не торопясь, Давыдович сошел по ступенькам вниз, у него осталось ощущение недосказанности, но что именно? На помощь пришел Пашков, еще стоявший на крыльце:
— А когда приедет Залесский?
— Не говорил, — ответил парень. — А мое дело какое? Я должен сдать дом в полной сохранности, а когда — мне все равно.
Пашков кивнул, соглашаясь с рациональным подходом к работе, поблагодарил парня за то, что уделил им время, и вместе с Урбасом отправился к машине. Когда они сели, Йог с первого сиденья поинтересовался:
— И как оно там?
— Да никак, — вздохнул Пашков, глядя на сияющие окна особняка. — Никого нет дома, хозяева на отдыхе, к нам вышел охранник.
Урбас — человек наблюдательный, впрочем, без наблюдательности успехов не добьешься ни в одной сфере деятельности. Люди — это целые государства, живущие по своим мини-законам, они постоянно внедряются в пространство друг друга и далеко не все из них обладают положительным зарядом. Только наблюдательность может вовремя подать сигнал помощи, что этот человек мил и добр, ему можно доверять, а тот — исчадие ада. Сейчас Урбас заметил, что капитан Пашков слегка обеспокоен или, лучше сказать, не полностью удовлетворен результатом переговоров, данный факт вызвал вполне оправданное любопытство:
— Что не так? — полюбопытствовал Урбас, заглянув в лицо Пашкову.
— М… мне трудно сформулировать…
— А вы поток сознания выдавайте, — посоветовал Йог, — мы вместе разберемся, что вас не устраивает.
— Посмотри, — подался корпусом к парню Пашков, решив объяснить не Урбасу, а его охраннику, на вид довольно умному парню, что его настораживает. — Свет… он почти везде… Видишь?
Йог хоть и молод, а с мозгами дружил, многим этот вид содружества не доступен. Он сначала взял за руку Тамтама, тем самым не дав ему тронуть с места внедорожник, после чего рассматривал некоторое время особняк. Внутри темного дворика сам особняк, загороженный тонкой дымкой тумана, почти не было видно. Но желтые окна, словно висевшие в пространстве ночи, отлично обозначали этажи — на первом пять окон освещены, на втором — только два. Даже в цокольном пара окон светилась тускло-тускло, как будто яркий свет где-то в глубине горит.
— Хозяев нет, а в доме повсюду иллюминация на всю катушку, — догадался Йог. — Странно. И расточительно. Зачем охраннику свет во всем доме?
— А он темноты боится, — сказал Тамтам и заржал, но, заметив красноречивый взгляд Йога, мол, чего ржешь, как дурак, осекся.
— По физиономии не скажешь, что он чего-то там боится, — поделился своими наблюдениями Пашков, доставая телефон. — Вот и меня эти окна ввели в недоумение. Алло, Надюша?.. Надь, я просил пробить Залесского по базе данных, ты только пообещала, но ничего не сделала. Нехорошо старых друзей кидать… Так всем некогда! Я знаешь, какой занятой — водки выпить некогда. Так что там с этим парнем?.. А кто дежурит сегодня?.. Ладно, пока. Но я обижен, честно.
Он начал искать в трубке другой номер, бормоча:
— Ребятки, стоим пока. Извините, Павел Давыдович, еще один звоночек… Добрый вечер, это капитан Пашков. Мне срочно нужно пробить Залесского Ивана Николаевича… Ты че, глухая? Я сказал: срочно! Короче, через минуту, чтобы всю его родословную предоставила… Молодец, что поняла. Жду.
Поскольку дана команда стоять, Тамтам заглушил мотор, его рука механически потянулась к проигрывателю, но на полпути застыла в воздухе. Нет, он не осмелился включить музыку без команды Урбаса, сложил руки на руле и опустил на них подбородок. Ждали больше минуты, любуясь ночным видом городского пейзажа, он действительно завораживал.
— Жалко, что я не художник, — мечтательно произнес Йог. — Я бы нарисовал эти окна, плавающие в воздухе, получилась бы красивая картина…
— Да-да? — встрепенулся Пашков, так как ему позвонили. — Ну?.. Ты не ошиблась?.. Спасибо, до свидания.
Урбас не сводил с него глаз, но у некоторых есть манера тянуть кота за хвост! Пашков, выпятив нижнюю губу, что само за себя говорило — он весьма и весьма озадачен, положил в карман куртки телефон, а потом и вовсе завис, как компьютер, уставившись в окно. Павел Давыдович терпеть не мог подобные многозначительности, посему раздраженно проговорил:
— Почему вы молчите? Поделитесь уж с нами вестями.
И на этот раз Пашков не сразу заговорил, а после паузы:
— Залесский не привлекался, но… его нет.
— В смысле? — повернулся к нему Йог.