— Наш дом похож на проходной двор или на железнодорожный вокзал: куча народу, кучи мусора, какие-то чемоданы.
Жена как раз принесла из прихожей два баула и поставила у дивана, не удостоив мужа своим вниманием. В гостиной у нее нашлось еще дело — снимать картины (которые могла достать) и ставить у стены, предварительно оценив их. Парадный портрет мужа в образе императора вызвал у нее оскомину, что отразилось на лице, Юля вообще отнесла его к лестнице, бросив на ходу:
— Этот кич ты заберешь с собой.
Иван решил брать пример с нее и не отреагировал на выпад, однако тон взял господский, как и положено владельцу дворца:
— Юла, мне сегодня к следователю нужно, подбери костюм. Да! И я возьму твою машину, хорошо?
— Плохо, — сказала она. — Мы этот вопрос обсуждали: ты возьмешь либо старую колымагу, либо вызовешь такси. И костюмы учись подбирать сам.
На этот раз Ивану стоило больших усилий сдержать себя, он же не из железа! Чувства вины он не испытывал, а негодования — сколько угодно. На Юлю. И на Владу, нагло обосновавшуюся в его доме, казалось, навсегда в качестве второй жены. Иван, конечно, продвинутый товарищ, но не до такой же степени, чтобы видеть каждый день жену и любовницу вместе на одних квадратных метрах. Ссоры Иван не желал, хотя Юля напрашивалась… так бы и врезал ей! Но в ответ он лишь хмыкнул:
— Я как не у себя дома! И как будто всем должен. Можно подумать, все идеальные, кроме меня. Ха! Подумаешь, трагедия — я изменил тебе! Да, изменил. Но не бросил же, чтобы меня долбить порицанием. Чаще смотрелась бы в зеркало, у тебя же вид святой неприступности или мученицы перед казнью, ну и шла бы в монастырь.
Не велась неблагодарная жена на провокации, как ни старался Иван, у него даже пропал запал, а хотелось примириться. Да, примирение в его тактических приемах имело наступательный характер, но ведь каждый защищается как умеет, Ивана этот вариант выводил на выигрыш. Но Юля и не попыталась вступить в полемику с ним, как это случалось раньше, в ее пассивности просматривалась нервирующая мужа агрессия. Иван не выдержал, должен же он был пар выпустить, заорал что есть мочи по направлению к кухне:
— Мне кто-нибудь в этом доме принесет чашку кофе?.. Черного!.. Без сахара!.. Черт, у меня ощущение, что я должен всех без разбору содержать за просто так.
Для Юли его не существовало, но из кухни раздался бойкий галоп — прибежала Влада с керамической кружкой в руках. Иван взял кофе, втянул носом аромат, пригубил и… обжегся. Потирая губы тыльной стороной ладони, он сканировал глазами роскошную любовницу, к которой в данную минуту не испытывал ничего, кроме раздражения. Да, все-все раздражало в ней: славянская красота, пышные формы, глупые глазищи… Одновременно сам себе удивлялся: чем эта племенная кобылка сельских кровей очаровала его изысканную натуру?
Кофе не допил, от обеда отказался, в гардеробной выбрал костюм и поехал на такси к следователю.
Открыв дверь кабинета Басина, Иван замер, не решаясь войти. Дело в том, что у следователя сидел, закинув ногу на ногу, Урбас, который повернул на шум голову. Два его глаза, цепких и пронзительно умных, буквально прострелили Ивана, но тот отвел взгляд в сторону и уставился на Басина, ожидая либо позволения войти, либо просьбы подождать в коридоре.
— Заходите, заходите, — пригласил его Константин.
Общение со следователем при посторонних (тем более пострадавших) не вдохновляло Ивана, да ничего не попишешь, его положение таково, что приходится подчиняться, и он шагнул в кабинет. В то же время со своего места поднялся Урбас, кажется, собрался уйти, но вдруг передумал и обратился к Басину с неожиданной просьбой:
— Вы разрешите мне поговорить с Иваном Николаевичем?
— В моем присутствии, — не возражал тот.
Во время предварительных показаний Павел Давыдович не делал попыток переговорить с приятелем сестры, более того, не замечал его. Иван тоже не лез к нему, предполагая, что все шишки тот сбросит на его голову сейчас, раз Урбас изъявил желание… почему нет? В конце концов, этой встречи и разговора не миновать, уж лучше пусть она пройдет при следователе — гаранте мирного диалога. Мужчины уселись на стулья, однако начал не Урбас, а Иван:
— Мне очень жаль, Павел Давыдович. Вам лучше от меня услышать, что… Рита была там… с нами… Поверьте, мне неловко не только перед вами, перед всеми… у меня не проходит ощущение, будто я виноват, что остался жив. Но как теперь мне быть? Я ничего не могу изменить, ничего. Мы с Ритой были в очень хороших отношениях…
— То есть спали? — холодно уточнил Урбас.
— С чего вы взяли?
— Женщина вряд ли отдаст два миллиона рублей просто другу, — выставил безупречный аргумент Павел Давыдович.
— Вы и это знаете? — потупился Иван.
— А вы хотели бы скрыть данный факт?
— Да я не о том…
Иван опустил голову еще ниже, он не находил нужных и трогающих сердце слов, оттого и огорчился. К сожалению, он не видел выражения Урбаса, который вздернул в торжествующем порыве подбородок, после скосил глаза на следователя, что означало: вот мой кровный враг и главный виновник гибели сестры, вяжите его срочно, а то убежит. Но Басин не спешил с выводами, тем не менее, оставаясь бесстрастным, он перехватил инициативу в диалоге:
— Иван Николаевич, поясните, как и почему Рита Урбас перевела на ваш счет такую гигантскую сумму? Заодно расскажите, куда вы дели эти деньги, так как на вашем счете означенной суммы на данный момент нет.
Ивана передернуло от негативной волны и холода, исходящих от главного персонажа в кабинете, он не испугался дать понять, что сильно раздосадован отношением к нему:
— Ой, только не надо рубить по мне вашим тоном, не надо. После того, что я пережил, меня уже мало чем можно испугать. Вы хотите конструктивный диалог? Он будет, если все в этом кабинете спрячут свою спесь, кстати, у меня она тоже имеется. В противном случае буду вынужден прибегнуть к помощи защитника, то есть адвоката. Однако лично я заинтересован в конструктивном диалоге, поэтому не собираюсь становиться в позу. Сейчас мое самое заветное желание — найти убийцу, так как теперь я, воскреснув, снова стал для него мишенью, должен признаться, меня это не радует. Не думаю, что он откажется от своего плана. Так что моя заинтересованность прямая. А теперь слушаю вас…
Иван надеялся на понимание, но здесь не кабинет психолога, это совсем другое заведение, где внутренние сотрясения не находят отклика, потому его монолог не помог.
— Вопрос тот же, — холодно сказал Басин, не тронутый монологом.
— Рита получила эти деньги от… от Павла Давыдовича на оборудование и ремонт… и дала мне взаймы без процентов. Я предлагал взамен отдать ей часть моих акций, после запуска завода они сразу начнут приносить прибыль, но она не хотела огорчать брата. Мы договорились, что я буду отдавать долг от прибыли из других источников, правда, большую часть бизнеса мне пришлось продать, чтобы войти в долю на паритетных началах.