Верховный волшебник сидел в кресле перед таким же здоровенным зеркалом. На первый взгляд он был совершенно спокоен, но я чувствовала в нем какой-то надлом, вроде бы как неуверенность. С чего бы так? Он же считается самым крутым?
– Добрый вечер, госпожа Тина.
Я смерила его удивленным взглядом.
– Сидите в присутствии дамы, господин волшебник? Фи, как это невежливо!
Смутиться он не смутился, но из кресла встал и даже отвесил мне легкий поклон. Гм, сильно же его припекло, что он так раскланивается.
– Всегда рад вас видеть, госпожа Тина.
– Добрый вечер, господин верховный волшебник, – подхватила я игру. – Я получила ваши письма и решила переговорить с вами лично. Что вам угодно?
– Прежде всего, я хотел бы принести вам извинения за свою дочь, – вздохнул волшебник. – Понимаете, Тина, она действительно вела себя недопустимо по отношению к вам, но она моя дочь, мое дитя. Я не должен был ей потакать, но она – единственное, что осталось мне от ее матери. Я слишком люблю ее, чтобы позволить кому-то убить. И вам тоже. И я помогал ей, как мог, не нарушая при этом никаких законов.
– Я еще и посочувствовать вам должна?
Получилось так, как я хотела. Насмешливо и спокойно. Не зло, нет, но ехидно. Я не обязана понимать его и вытирать слезы. Тем более что они ненастоящие. Наверняка.
– Я не прошу вашего сочувствия. Только понимания.
– Не стоит. – Я прошлась перед зеркалом, шурша платьем. – Я не стану вникать в ваши чувства. Вы сделали меня своим врагом. А жалеть врага – глупо!
Плечи волшебника поникли. Он казался таким несчастным, что я даже начала смягчаться. Ненадолго. Секунды на три. Потом опомнилась и взяла себя в руки.
– Я действительно ничем не могу заслужить ваше прощение?
Я коротко рассмеялась.
– Можете. Но не сделаете.
– Скажите мне ваши условия – и я скажу, могу ли я принять их. Верю, что вы не предложите мне ничего недостойного.
Ну, ты сам напросился. Я подняла руку с вытянутыми пальцами.
– Первое, – загнула я большой палец. – Вы возвращаете мне мужа. Второе, – за ним последовал указательный, пальцы сомкнулись в кольцо. – Орланда должна быть выдана вместе с ним, в качестве приложения. И ее жизнь будет в моих руках. Слишком часто она пыталась убить меня, чтобы я спустила ей.
Вообще-то я не собиралась убивать эту паршивку. У меня была идея похуже. Я хотела обрить ее магическим путем, так чтобы она пару столетий проходила лысой. И как следует выпороть. Чтобы эта стервочка неделю на зад сесть не смогла. Но ее отцу я об этом не сообщила. Еще чего не хватало!
– Разумеется, – я загнула еще один палец, средний, – вся эта чушь о рождении ребенка от моего мужа и вашей дочки должна быть немедленно отменена. Хотя это и так произойдет. Не сомневаюсь. Четвертое. Я должна немедленно получить грамоту, в которой вы признаете меня полноправной волшебницей, со всеми правами и обязанностями. Есть еще и пятое условие, но о нем позже, если вы согласны на остальные четыре.
– Госпожа Тина!
Я очаровательно улыбнулась. Блеснули клыки. Смешно, но по возвращении домой, то есть в эльфийский мир, я решила слегка отрастить их. Не до вампирских размеров, конечно, у тех клыки по три сантиметра бывают, а так, слегка, сантиметра на полтора. И заострить. Для стиля.
Лирин одобрила, показала мне заклинание – и уже сейчас моя улыбка производила впечатление на неподготовленных людей. К ним же отнесся и верховный волшебник. Он онемел на несколько секунд – и я получила возможность закончить свою речь:
– Вообще-то стоило бы поднять на совете вопрос о лишении вас титула верховного волшебника. Я отлично знаю, как проходит эта церемония, и знаю, что вы даже отказались от имени и от всего прошлого, которое оно символизировало. Но все равно остались больше отцом, чем верховным волшебником. Да если бы кто-нибудь другой посмел натворить то же, что ваша дочка! Вы бы его гвоздями к стене прибили, а мне бы руки целовали, умоляя не гневаться на болвана! Миара мне многое рассказала! – Я на миг отвернулась от зеркала и потрясла головой, чтобы успокоиться. Бешенство не входило в мои планы. Хотя, когда я повернулась, физиономия верховного волшебника с лихвой вознаградила меня за все, что я претерпела от визажиста. У него были такие выпученные глаза! Еще немного – и они бы на стол выпали. Я невольно зафыркала. – Кажется, вам понравилось мое платье, монсеньор?
Надо отдать должное волшебнику, он мгновенно пришел в себя.
– Ваше платье очаровательно. Хотя и вполовину не так очаровательно, как его хозяйка.
– А вы умеете говорить комплименты. Мне платье тоже понравилось. Особенно вырезы. Так что насчет моих условий?
– Я готов согласиться на все условия кроме второго, – тут же откликнулся волшебник. – На второе тоже, если получу гарантии безопасности для моей дочери. Без физических или психических неизлечимых увечий. Если вы пообещаете, что будете держаться в рамках, я отдам вам Орланду на любой срок. – Верховный волшебник глядел на меня – и я вдруг увидела в его глазах глубокую, неподдельную тоску. – Я хотел, чтобы моей дочери принадлежали все миры, Тина, но она так и не поняла, что у других может быть свое мнение по этому поводу и свои возможности его отстаивать.
Я бы даже пожалела несчастного, но это было не в моей роли. Я – стерва, стерва, стерва, черт побери!!!
– Никаких гарантий.
Но что-то все же промелькнуло у меня на лице.
– Вы не убьете ее, Тина. Вы не жестоки. И даже сейчас она вам не нужна. Это просто… тяга к справедливости. Я согласен на все ваши условия.
Я скрипнула зубами. Это ж надо – так проколоться! Ну ничего! Я сейчас возьму реванш!
– И на последнее тоже?
– На последнее? Я пришлю вам грамоту немедля!
– О нет! Сейчас я не о грамоте! Помните, я говорила, что скажу о пятом условии только после того, как вы согласитесь на четыре предыдущих.
Лицо волшебника оставалось безмятежным.
– Да, я слышал вас. Что же это за условие?
Я запустила руку в карман платья и достала тяжелый черный медальон.
– Это!
Волшебник даже дышать перестал, впившись глазами в черную железку.
– Простите, Тина?
– Не прощу! Мое пятое условие, – я продемонстрировала зеркалу крепко сжатый кулак, – так вот, мое пятое условие – свобода и жизнь для этого волшебника!
Наши глаза встретились – и мы словно читали мысли друг друга. В голове верховного волшебника была каша из мыслей и чувств. Он так надеялся, что я не знаю или не придаю значения, так хотел получить эту игрушку, так многого хотел, – а теперь я грохнула ногой по его планам. А в моих глазах было только торжество. Я все рассчитала правильно! Он не посмеет отрицать! Он и не стал.