…Утром, сидя в кабинете генерала Орлова, приятели докладывали о вчерашних изысканиях на улице Пармской. Слушая своих приятелей-подчиненных, Петр Орлов задумчиво крутил в руках авторучку и хмурил лоб. Минут за десять до появления Льва и Станислава ему звонили из министерства. Замминистра пожелал услышать последнюю информацию о расследовании смерти персонального пенсионера федерального значения Зубильского. Припомнив все то, что еще поздним вечером телеграфным стилем ему передал Лев, Орлов, несколько развернув сжатые формулировки, изложил общую картину происшедшего и первичные наметки версий.
– То есть у ваших сотрудников есть реальные подозрения в том, что смерть Зубильского – следствие чьего-то преступного умысла? – уточнил его собеседник.
Едва не скрежеща зубами от раздражения, Петр тем не менее «марку держал», говорил ровным, официальным слогом:
– Да, несмотря на то что внешне кончина данного человека выглядит как естественный жизненный финал, предположительно от остановки сердца, оперативные сотрудники Гуров и Крячко считают, что, возможно, не обошлось без вмешательства со стороны. Сегодня судмедэксперты более тщательно проведут все необходимые исследования, и тогда можно будет сделать более конкретные выводы и заключения.
Замминистра, дав несколько пространных «ценных указаний» по части того, как правильно вести расследование, в заключение добавил:
– Этот случай должен быть расследован тщательнейшим образом. Пусть Платон Зубильский и пенсионер, но он бывший руководитель федерального уровня. А это случай – особый, соответственно, требующий особого подхода. Надеюсь, вы это понимаете.
Заверив своего собеседника, что он, безусловно, все осознает, как надо, и к этому происшествию намерен отнестись предельно внимательно, Петр наконец-то смог положить трубку и вслух сказать то, что так вертелось на языке:
– Не учи ученого, японский городовой…
Обсуждая с операми планы на предстоящий день, Орлов на всякий случай осторожно уточнил еще раз:
– Мужики, у вас точно есть «чуйка», что этот Зубильский преставился не сам по себе? Хреново будет, если время на этого дедка мы потратим, а в итоге окажется, что никакого дела нет, что умер он исключительно естественным путем. А у меня уже сейчас два таких замороченных случая, что без вашего участия они запросто могут перейти в категорию «висяков». Я уж думал Стаса перебросить на этот фронт – Лева и сам управился бы, но, с учетом министерского ЦУ, какие тут могут быть рокировки?
– Солидарен! – Крячко вскинул вверх левый кулак, по-«ротфронтовски» развернув его сжатыми пальцами вперед. – Никаких рокировок! Кстати, Петро! А почему ты думаешь, что без нас эти самые замороченные дела никто не раскрутит? На нас что, свет клином сошелся? Больше молодым надо доверять. А иначе – как им расти?
– Вот это правильно! – Считая разговор законченным, Гуров поднялся с кресла. – К нам вопросов больше нет? Тогда – будь здоров!
– Покедова! – поднявшись следом, подмигнул Станислав и шутовски помахал рукой.
– Чуть появится какая-то новая информация – немедленно звоните! – хмуро напомнил Орлов, глядя вслед приятелям.
– Аб-затэлно! – ломая язык на восточный лад, бросил через плечо Крячко, закрывая за собой дверь.
Вернувшись к себе, приятели еще раз вкратце обговорили планы на предстоящий день. По обоюдному согласию было решено, что Стас берет служебную машину и отправляется в окрестности поселка Тютянино, где ищет загородную «фазенду» Зубильского, а Гуров едет в «Тиару», где беседует с персоналом и изучает записи камер видеонаблюдения за последние два-три месяца. Кроме того, он же берет информацию по ДТП с участием новопреставленного и разыскивает других фигурантов того происшествия.
Помимо всего прочего, опера решили загрузить ведущего сотрудника информотдела Жаворонкова работой по «прочесыванию» Интернета на предмет выявления всего того, что связано с именем Платона Зубильского – а вдруг вынырнет нечто дельное? Напоследок Стас взял на себя труд связаться с коллегами, в чьем ведении борьба с подпольным рынком интим-услуг. Этих было решено напрячь в плане того, чтобы были найдены «жрицы любви», обслуживавшие пенсионера Зубильского на его «фазенде».
Когда разговор был уже фактически закончен, Лев решил в дополнение всего, что уже было включено в план расследования, созвониться со своим старым информатором, «малинщиком» Константином Бородкиным по прозвищу Амбар. Он набрал номер экс-вора, ныне – пенсионера, хоть и не федерального значения, но и не из бедствующих (что не обошлось без вмешательства Гурова, который поднапряг собесовцев, чтобы те дали старику достаточно приемлемую пенсию – все же экономический эффект от изыскиваемой им оперативной информации существенно превышал затраты пенсионного фонда на его содержание). Услышав давно уже знакомое «Алле?», Лев спросил, может ли тот говорить.
– Дык, это, Левваныч, я ща своего Джека выгуливаю… Слушаю вас! – похохатывая, сообщил Бородкин. – Собаку, вот, себе завел хорошую, а то недавно один недоумок драться кидался – «крышу» от «марафета» сорвало… Ну, я и обзавелся помощником. С ним спокойнее.
Гуров, в общих чертах обрисовав ситуацию со смертью Зубильского по кличке Мозоль, поручил Амбару «прозвонить» клиентов своего притона на этот счет. Желательнее всего было бы установить виновника смерти антиквара, но и любая другая информация, способная пролить свет на случившееся, была бы не лишней.
– Понял, понял! Нынче же займусь! – пообещал Бородкин. – До меня сегодня должон бы зайти Гришка-Змей, он месяц назад с зоны откинулся. Мужики толковали, тоже собирается заняться антикварными делами. Вот, его прощупаю… А про Мозоля я уже слыхивал. Ну, про его богатства. Базарили, будто дома у него барахла всякого – «лимонов» на сто, а то и на все триста. Только пробраться туда – попробуй!.. Лады, Левваныч, приступаю к выполнению!
– Ну, что там Амбар? – вопросительно посмотрел на Гурова Стас.
– Про самого Зубильского он еще раньше слышал, а вот о причинах его смерти будет выяснять у своих гостей, – ответил Лев. – Ну, что, за дело?
Поднявшись со стульев и молча хлопнув друг друга ладонью о ладонь, приятели направились к выходу. Когда они вышли на крыльцо, зазвонил сотовый Гурова, выдав мелодию: «…Милая, милая, милая, нежный мой ангел земной!..»
– Мария? – С ходу догадавшись, чей это может быть заочный «позывной», Крячко со значением ухмыльнулся. – Передавай от меня привет женщине, самой лучшей в этом мире и за его пределами!
Что-то беззаботно насвистывая, он зашагал по ступенькам, спускаясь к служебной «четырнадцатой», за рулем которой восседал, поглядывая в его сторону, сержант Костя. Тому уже не раз доводилось возить на задания «корифея сыска столичного значения» Станислава Крячко, мужика отличного, но в иные моменты уж очень шумного и даже суматошного.
– Привет великим сыщикам!
Лев, услышав голос своей жены, ведущей актрисы крупнейшего столичного театра драмы Марии Строевой, приостановился и улыбнулся.