– Ты, случайно, не камеру видеонаблюдения установил у нашей двери? Не успею – уже твой звонок. Или тебе из дежурки докладывают о моем появлении?
– Оба варианта неверные! – простуженным голосом солидно пророкотал генерал. – Интуиция, уважаемый, интуиция! Зайди на минуточку.
Когда Лев вошел в кабинет, то сразу обратил внимание на покрасневшие глаза и несколько распухший нос Петра.
– Это где ж ты так ухитрился простудиться-то? – опускаясь в кресло, поинтересовался он. – Вроде еще не январь…
– Вот именно! Еще как бы лето… Вчера была запарка с совещаниями – отсидел две «говорильни» подряд. Ну, и выпил минералочки из холодильника… Ладно, ничего страшного, бывает и хуже. Что там у вас со Стасом? Кстати, он еще не появился?
– Стас сейчас по работе у вдовы Зубильского. Она обещала составить полный реестр родственников, друзей и знакомых, как своих, так и Платона.
– Гм… – насторожился Орлов. – В смысле, Стас с утра к ней поехал или… обретается у нее еще с вечера?
Лев, поняв суть его вопроса, выдержал многозначительную паузу, после чего неспешно пояснил:
– С утра, и только – с утра. А ты чего так напрягся? Да хоть бы и с вечера… Главное тут ведь не то, куда и когда он поехал, главное, чтобы мы могли заполучить эти списки.
– Хм… У вас есть версия о причастности к убийству кого-то из этих людей? – выжидающе прищурился Орлов.
– Да. Если взять во внимание, что покойничек промышлял ростовщичеством в достаточно широких масштабах, то его могли погубить «маны-маны»… – Гуров изобразил пальцами общеизвестный жест, означающий деньги. – Сам знаешь, что кредиты очень часто становятся решающим поводом к летальной развязке. Кто-то мог оказаться в безнадежных, непосильных для него долгах, поскольку Зубильский проценты драл о-го-го какие!
Он рассказал о бумагах, найденных Эмилией в книге, принадлежавшей ее бывшему мужу. Выслушав Льва, Орлов озадаченно резюмировал:
– Ай да старикан! Оказывается, этот дедуля вел бурную жизнь – скупал антиквариат, занимался незаконным финансированием, развлекался с женщинами… И, скорее всего, мог иметь немало «заклятых друзей», любой из которых был бы заинтересован в его физическом устранении. Что еще есть нового?
– Появился кандидат в подозреваемые…
Гуров рассказал о своих вчерашних визитах на Молотиловскую и Пармскую. Из услышанного Петра чрезвычайно заинтересовал эпизод нападения неизвестного «гопника» на Платона Зубильского. Почесав макушку, он одобрительно заметил:
– Вот это уже что-то существенное! Найти этого налетчика надо во что бы то ни стало. Найдем киллера – найдем и заказчиков. Так ты говоришь, что поручил Дроздову взять соскобы кожи вдоль царапины на руке? Ну-ка, ну-ка, сейчас узнаем, что там у него, какие подвижки?
Сняв трубку с аппарата внутренней связи, он строго, но с ноткой нетерпения поинтересовался:
– Ну, что там у тебя с исследованием царапины? А-а-а… Только еще собираешься ехать в морг? Ну, давай, да поживее! Как только получишь результаты, сразу же мне доложишь… – Бросив трубку, Орлов нетерпеливо пристукнул кулаком по краю стола. – А на сегодня что намечено?
Лев пояснил, что намерен в упор заняться Министерством развития внешнеэкономических связей. Он рассказал о своих подозрениях в отношении его ведущих сотрудников, на которых у Зубильского мог быть компромат.
– А от Амбара что-нибудь уже было? – спросил Петр, с трудом сдержав зевок.
– Сутки-то всего прошли, как я ему позвонил! Что он за это время успеет выяснить? Да и не факт еще, что к смерти Зубильского причастен профессиональный криминал. Если Платона ухайдакали не «урки», а, так сказать, скромные, законопослушные граждане, которых хрен в чем заподозришь, то в воровской среде что об этом могут знать?
Хлопнула дверь кабинета, и на пороге, как всегда неожиданный и жизнерадостный, появился Станислав Крячко.
– Как ты быстро управился! – обернувшись к нему, отметил Лев с изрядной долей удивления. – Списки привез?
– Конечно! – ухмыльнулся тот, приветственно помахав рукой, и достал из кармана сложенные вчетверо листы бумаги.
– А по поводу книги Зубильского что она сказала? Как она у нее оказалась?
Стас опустился в кресло и левой рукой изобразил жест, который можно было понять, как: «Да нет ничего проще…»
– Оказывается, она еще год назад заходила к Платону с вопросом о завещании на детей. Разгорелся скандал, дело дошло чуть не до рукопашной, и Зубильский запустил в нее первым, что ему подвернулось под руку. И этим первым оказалась книга. Эмилия ее поймала и тут же вышла вон, поскольку поняла – следом за книгой в нее полетит утюг или что-нибудь потяжелее.
Как явствовало из дальнейшего повествования Крячко, дома Слюдянцева обнаружила, что оказавшийся в ее руках фолиант из очень ценных раритетов – изданный лет двести назад сборник Тредиаковского. Она спрятала его в шкаф и забыла о нем.
Пару месяцев спустя ей позвонил Зубильский и предложил за книгу, в общем-то, неплохие деньги. Эмилия сразу сообразила, что дело не в самом фолианте, а в чем-то другом. Перелистав сборник, она нашла в нем какие-то листки с непонятными записями, сделанными рукой Платона. И хотя тот предлагал ей сначала двадцать пять тысяч, потом пятьдесят, из желания насолить экс-мужу Слюдянцева объявила, что книгу давно уже выбросила на помойку. К ее злорадству, у Зубильского началась истерика, он сыпал бранью и проклятиями. Возможно, именно поэтому во время последней их встречи, когда приехали сын и дочь, едва Эмилия вошла в его квартиру, Зубильский закатил дикий скандал и выгнал всех вон.
Слушая его, Лев о чем-то напряженно размышлял, недовольно хмуря лоб.
– Бумажки у нее еще с прошлого года?! М-м-м!.. Ну, тогда все… – с досадой в голосе объявил он, пожав плечами. – Заостряться на этом списке уже нет никакого смысла!..
– Это еще почему?! – чуть ли не хором спросили его Станислав и Орлов.
– Ответ лежит на поверхности. – Гуров говорил, откинувшись к спинке кресла и положив ногу на ногу. – Как и всякий подпольный ростовщик, Зубильский вполне обоснованно опасался того, что должники могут «слить» его прокуратуре. Все же, как ни верти, а неуплата налогов в особо крупных размерах – штука серьезная. Поэтому он не вел чего-то наподобие конторских книг, а ограничивался лишь такими вот «шифровками». Но «шифровки»-то пропали! Как взыскивать с должников причитающееся? Он же не всех мог помнить, кто и сколько ему должен, тем более проценты… Значит, все, кирдык долгам. А соответственно, нет и мотива его убивать. Аминь еще одной версии…
От неожиданности даже закашлявшись, Петр тихо пробормотал: «Тьфу ты, японский городовой!..» Судя по его взгляду, услышанное его основательно огорошило. Стас был разочарован в еще большей степени – столько мытарств, и все впустую!
– Твою дивизию! – огорченно констатировал он. – Да, Лева, умеешь ты «порадовать». Хотя… Стоп! Слушай, неувязочка тут одна имеется. Если даже Платон и давал деньги под большой процент, причем, надо понимать, без бумажных расписок, то в чем были гарантии их возврата? Ему могли просто не отдать, и все дела. А? Что скажешь?