Изо всех сил сдерживавшая себя до этого момента Эмилия вдруг разразилась жизнерадостным смехом. Укоризненно покачав головой, она вытерла платочком выступившие слезы и потрясла Стаса за рукав:
– Ой, Стас! Давно уже взрослый мужик, а детство в одном месте никак не переиграет. Ну, мы ведь со Львом Ивановичем рылись в Платошкином сейфе не просто так! Он из папки бумаги спрятал у себя, а в папку положил совсем другие. Святая ты простота!
Возмущенно засопев, с оттенком обиды в голосе, Крячко сердито буркнул:
– Что, не мог нам сказать?
– А зачем? – развел руками Гуров. – Когда нас взяли на мушку, вы отреагировали на это абсолютно естественно, как и должны были бы реагировать в подобной ситуации. Эти «артисты погорелого театра» и на секунду не заподозрили, что их развели как последних лохов. Да и знаешь, дорогой товарищ, если бы я затеял эту манипуляцию с бумагами при тебе, ты бы меня гарантированно высмеял. Дескать, что, голливудских блокбастеров насмотрелся? Ну, так бы ты отреагировал? Согласен?
Почесав затылок, Станислав ответил уже совсем другим голосом:
– Согласен…
– Вот! А благодаря не самой хитрой уловке документики-то – вот они! Алле оп!
Лев двумя пальцами выдернул из-за пазухи пластиковый файл, набитый бумагами. Молчавший до этого момента майор, хлопнув себя руками по бокам, громко рассмеялся:
– Гениально! Операция, достойная занесения в учебники оперативного искусства! Лев Иванович, наверное, мне надо бы вызвать нашу опергруппу, чтобы взять показания понятых. Как ни верти, а они потерпевшие, раз оказались в роли заложников…
– Да, абсолютно верно, – подтвердил Гуров. – Все процедурные моменты надо выполнить незамедлительно.
– Эх, Стас! Тебе до Льва Ивановича еще расти и расти… – назидательно объявила Эмилия. – Ладно, поехали! А то вино прокиснет. – Она решительно взяла Станислава за руку и потянула его за собой.
Когда Гуров и Бояров спустились в вестибюль, им навстречу из-за своей стойки выбежал донельзя ошарашенный консьерж.
– Это что была такой? Это банадита нападать? – торопливо заговорил он, от волнения несколько заикаясь и проглатывая окончания слов.
– Ну, скорее, это были как бы учения… – безмятежно улыбнувшись, успокоил его Лев, незаметно подмигнув майору.
– Да, да, это была отработка учебной тревоги, – с наисерьезнейшим видом подтвердил тот…
Прибыв в главк, Гуров прямым курсом отправился к Орлову. Тот, уже основательно утомленный своими генеральскими делами, встретил его вопросительным взглядом. Плюхнувшись в кресло, Лев выдержал многозначительную паузу и, молча достав из-за пазухи файл с бумагами, повертел им над головой.
– Что это за хреновина? – Петр даже вытянул шею, разглядывая не совсем понятный предмет.
– Бумаги покойного Зубильского, – безмятежно улыбнувшись, объявил Гуров. – Компромат на немалое множество господ из бизнеса, из крупного чиновничества, из политики… Как я понимаю, дедушка-коллекционер держал всю эту братию на хорошем крючке, и они платили ему дань за молчание. А потом то ли он стал выжимать из них слишком много, то ли их жаба начала душить, но они с этой проблемой решили разделаться раз и навсегда. Кстати, полчаса назад на нас было совершено вооруженное нападение с захватом заложников.
– Ч-что?!! – Орлов, не веря своим ушам, даже подпрыгнул на кресле.
Выслушав повествование Льва о событиях на Пармской, генерал недоверчиво прищурился.
– Лева, ты можешь поручиться, что все это – чистая правда?! – хрипловато уточнил он.
– Ну, ты же меня знаешь, – положив перед ним бумаги, сдержанно рассмеялся Гуров. – Уж в таком вопросе и Стас, я думаю, не стал бы прикалываться. Нет, нет, это было в самом деле.
– Ну, е-п-р-с-т! Совсем оборзели бандюги. Прямо как в гребаные девяностые! – Петр стукнул по столу крепко стиснутыми кулаками.
– А разве они закончились полностью и навсегда, эти самые девяностые? – Лев откинулся к спинке кресла. – Так не бывает и быть не может, что девяносто девятый год закончился, а назавтра – уже совсем другой мир. Все люди, что значатся в этих бумагах, вышли из девяностых и до сих пор рулят и в государстве, и в обществе. Посмотри эти документы, ознакомься… Кстати, нам с тобой стоило бы решить, как будем раскручивать расследование дальше? Кого возьмем сразу, кого – погодя…
Потерев лоб, Орлов вытряхнул бумаги на стол и, аккуратно их перебирая, с каждой секундой мрачнел все больше и больше.
– Ну, твою кость в эту рику! – наконец пробормотал он, обыграв название Коста-Рики в оригинальное ругательство. – Карпаснов? О-го-го! А это? Дременских – торговая сеть «Щедрый Тит»… А это? Шукслер, «Филадельфия-экс-эпсилон-зэд»… Горюнов… Мать честная! Лева! Сначала я, наверное, «провентилирую» это дело в нашем министерстве. Ну, а уже потом перейдем на персоналии и определим конкретику.
Слушая его, Гуров как-то непонятно улыбнулся. Заметив это, генерал мотнул головой и ворчливо спросил:
– Что ухмыляемся?
– Просто подумалось, что незачем искать девяностые в прошлом, если они и поныне сидят в нас самих. Или я не прав?
…Прошло две недели. Лев и Станислав за это время успели отгулять свои выходные, съездить на рыбалку на Мраморное озеро (и Орлов, и Вольнов с удовольствием составили им компанию), с головой уйти в новое запутанное дело, связанное с расследованием деятельности банды подпольных работорговцев.
А вот их последнее дело о загадочной смерти персонального пенсионера Платона Зубильского за минувшие дни никаких подвижек не получило. Впрочем, о нем и вспоминать-то было фактически некогда. На кой им оно, если с утра до вечера голова пухнет от запредельных объемов информации, а язык постоянно болтается на плече из-за непрерывной беготни?!
Тем не менее однажды, в минуту некоторого просветления в лавине забот, Станислав решил-таки выяснить у Петра, как же обстоят дела с их недавним расследованием. Почесав кончик носа, тот, смущаясь, пояснил, что и сам достаточно полной информацией не располагает, дело расследуется, и им вплотную занимаются непосредственно Министерство внутренних дел и ФСБ.
– Тут ведь приходится учитывать и политический момент. – Орлов рассуждал, ворочаясь в кресле, словно под ним ощетинился еж. – Да, теоретически всех их сразу можно загрести и кинуть в кутузку. А что дальше? На Западе тут же поднимется истошный вой и хай на тему «репрессий в отношении честных предпринимателей», о «возрождении тридцать седьмого» и так далее. Их СМИ наши опровержения в упор «не заметят», не за то им платят. Раскрутка будет вплоть до Совбеза ООН. Вон, одного Ходорковского посадили за реальную уголовщину, за убийства людей по его приказу, и все эти годы, пока он сидел на нарах, западные «кривозащитники» пили из нас кровь при любом удобном случае. Сами же все прекрасно помните!
– Ну, что было, то было! – согласно кивнул Гуров.