По дороге я достала из кармана бумажку и мельком взглянула на нее при свете фонаря. На ней и правда был изображен попугай. Но его не нарисовали, а поставили печатью. Есть такие разноцветные детские печати, изображающие животных и птиц. Значит, бумажку к лапке канарейки прикрепил ребенок. Или дети. Но какие дети, откуда? И зачем?
Расследование зашло в тупик. Слава прав – играть в сыщиков в моем возрасте глупо.
– Мах ногой в бок… Раз-два! Раз-два! Еще раз! Приготовили руки… Вверх! Вверх!
Преодолевая напор воды в бассейне, я с силой выбрасывала в воздух сжатые кулаки.
Я занималась аквааэробикой. Кантбишно, как сказала бы Вероника.
Кстати, именно из-за нее я попала в бассейн. Сразу после завтрака (чашка обезжиренного йогурта, три вишенки и кофе без сахара) она принялась уговаривать меня отправиться к Славе в «Звезду». Я отказалась. Если он простое расследование «Дела желтохвостки» считает глупостью, то что тогда скажет о моих комиксах? А раз надежды, что они ему понравятся, нет, то и продолжать знакомство не имеет смысла.
Вероника убежала одна, весело помахивая кружевным зонтиком от солнца. Ботаник покатил с ней под предлогом посещения библиотеки. А я осталась за столом и стала представлять, как Вероника в обтягивающем белом купальнике выходит из бассейна, грациозно опираясь на мускулистую Славину руку…
Потом допила чай и назло всем отправилась на спортивное мероприятие в нашей гостинице.
Как ни странно, едва я оказалась в бассейне, настроение у меня сразу улучшилось. Говорят, спорт прогоняет любой стресс, но я думаю, дело было вовсе не в аквааэробике. Секрет замечательного настроения звали Таей.
Загорелая, с маленькими крепкими руками, мускулистыми ногами, она вся – тренированный комок энергии. Если где-то мелькали ее тугие темные косички, там сразу раздавался хохот. Ее блестящие глаза-вишенки внимательно следили за каждым нашим движением. Тая была готова подбодрить каждого.
– Гайка, давай! – кричала она мне. – Работай над косыми мышцами живота! У тебя все получится!
Немного передохнув после первого занятия, я с радостью отправилась на второе. Вероника и Ботаник, успевшие уже вернуться из города, нашли меня в бассейне.
– Слава передавал тебе привет! – крикнула Вероника.
Но мне было все равно. Теперь у меня новый идол – Тая.
Веселая аниматорша очаровала и Веронику с Ботаником. Она – воплощение того, какими мы все мечтаем быть: веселыми, уверенными в себе, сильными. Тая даже Ботаника уговорила прийти на борьбу после обеда. А Вероника все удивлялась, зачем она тащилась по жаре в Звенигород в какую-то «Звезду», когда здесь, в собственном отеле, есть такой замечательный инструктор.
* * *
После занятия с Таей мои новые друзья тоже стали называть меня Гайкой. По дороге на обед мы встретили бабушку Ботаника, высокую громогласную женщину, и моих родителей. А в столовой столкнулись с мамой Вероники. Та размахивала газетой, и лицо у нее было озабоченным.
– Вы слыхали? – закричала она. – Мальчика украли!
Папа напрягся.
– Не стоит о таких вещах говорить при детях, – предостерег он и сел за стол.
Но Никина мама не услышала его, так же громко продолжала:
– Из отеля «Гроссвальд»! Это же где-то рядом, правда? Мальчик маленький, ходит в первый класс. Его зовут Антон Родионов…
Я вся обратилась в слух.
– Гая, принеси мне, пожалуйста, суп, – попросил папа.
– Родители оставили сына с няней, – рассказывала дальше мама Вероники. – Няня не их собственная, а из отеля. Они ушли в бар, на «Бинго-шоу», потом приходят, а ребенка нет! Самое интересное, что требований о выкупе еще не поступало. То есть, возможно, мальчика похитили, чтобы…
– И хлеб захвати! – сказал папа, вытолкнув меня из-за стола.
Когда я вернулась с тарелкой супа и ломтиками хлеба, взрослые уже говорили о Саввино-Сторожевском монастыре. Мама собиралась поехать туда в конце следующей недели и пожить пару дней в одной из келий.
– Обязательно посещу Царицыны палаты! – вдохновенно заявила она. – И осмотрю фрески на стенах Рождественского собора. Говорят, они принадлежат кисти самого Рублева! А еще, наверное, можно будет заглянуть к ним в архивы…
– Дочка, – не успокаивалась мама Вероники, – ты представляешь, украли первоклассника!
– Кантбишно, – вздохнула Ника то ли от жалости к мальчику, то ли от зависти ко мне, с аппетитом поглощавшей картошку фри, обильно политую кетчупом. – А ты, Гайка, что думаешь?
– А мне интересно, – сказала я задумчиво, – не мог ли именно похищенный мальчик написать то письмо, что сняла Наталья Игоревна с лапки нашей канарейки?
– Продолжим расследование? – предложил Ботаник.
– Отличная мысль! – обрадовалась я.
Это было ошибкой. Папа побагровел и хлопнул ладонью по столу.
– Я не хочу, чтобы моя дочь имела отношение к истории с похищением ребенка, – заявил он. – Ты поняла, Гаянэ?
Я кивнула. Вероника показала мне знаками, что подождет меня на диванчике за аквариумом.
* * *
Закончив с обедом, я ковыляла по холлу (после аквааэробики разболелись ноги) и размышляла о папиных словах.
У папы есть два типа запрета. Первый – мягкий запрет. Его я нарушаю с чистой совестью. Второй – жесткий запрет. За его нарушение мне грозит штраф – папа запирает меня в комнате без права выхода.
Сейчас я сочла папины слова мягким запретом. И не зря: на диванчике меня ждали не только Ботаник с Вероникой, но и Слава.
– Я его специально вызвала, – громко объяснила, едва увидев меня, Вероника. – Ведь Слава хочет стать следователем.
Я постаралась не демонстрировать свою радость и все силы использовала на то, чтобы не ковылять слишком заметно.
* * *
Гостиница «Гроссвальд» оказалась огромной. Холл просторный, как каток. Широкие кресла с лаковыми подлокотниками. Поднос с ледяным чаем на столике. Мы смутились, но Слава уверенно подошел к администраторам. Их было двое – пожилая женщина и помоложе.
– Чем я могу вам помочь? – улыбнулась ему миловидная девушка.
– Мы по поводу мальчика, которого украли позавчера, – заявил Слава.
Девушка тут же перестала улыбаться и спросила строго:
– Что именно вам нужно?
– Поговорить с его няней, – нашелся Слава.
Рука девушки потянулась к трубке.
– Илья, спуститесь, пожалуйста! – скороговорочкой сказала администратор кому-то. – Тут по двести пятнадцатому вопросу.
К стойке подошел мужчина. Одет он был с иголочки – белая рубашка, кожаный пиджак, узкие джинсы, модные ботинки. Кто такой, интересно? Для отдыхающего слишком разодет, для поп-звезды – слишком скромен. Он встал к стойке администрации позади нас. А вскоре в холле появился высокий дядька с каменным лицом.